Архитектор знает миллионы видов крыш, как и поэт, только для архитектора они все имеют заумные и точные названия, — вальмовая, мансардная, многощипцовая, — а поэт, скорее, назовёт их как-то лирически. Коты и ночные призраки не признают классификации на виды, для них крыша это крыша, и каждая следующая новая и неповторимая. Для мальчишек же крыши делятся на те, на которых может застрять мяч, и на те, с которых он скатится. Но даже на скатной мяч иногда застревал, натыкаясь на какую-нибудь преграду. Тогда мальчишки просто его сбивали камнями или палками, если высота была небольшая.

На нескатную крышу за мячом же нужно было лезть самому. И если была небольшая высота, то залезть можно либо с помощью друга, который подсадит, либо подставив палку для упора, либо используя всякие замки-крючки и неровности строений. Но вот с крышами жилых домов и лавок дело обстояло сложнее: они выше значительно и неровностей по стенам у них почти нет.

И совсем не хотелось стучаться в двери дома и объяснять хозяевам, что на их крыше теперь, знаете ли, завёлся мячик.

Артано стоял под домом и грустно смотрел на крышу, прикидывая шансы забраться туда тайно, не беспокоя местных жителей. Надежд на это не было никаких, потому что дом был ровным как пульс начальника Стражи, а выступающими частями служили только подоконники и подвесные фонари, хлипкие даже на вид. Спину Артано жгли взгляды дюжины оставшихся на поле пацанов, которые внимательно следили за его личностной экспедицией по добыче мяча с крыши. Что же, сам забил, сам и доставай, всё честно.

Набравшись смелости, он постучал в двери. Послышался топот, грохот, что-то, похожее на выстрел, и после этого как будто звон стекла, но скоро всё стихло и жилище распахнуло свои двери. В дверном проёме стоял пухлый мальчик лет десяти в огромном жабо. За ним и над ним возвышался огромный бородатый мужичище, которому, чтобы протиснуться в этот проём, нужно было наклонить голову и сузить плечи.

— Варкалось, — заорал юнец в жабо на весь Валден. — Хливкие шорьки пырялись по наве...
Мальчик вздохнул. Очередной придурок. И почему он всегда попадает в такие истории?
— Давайте обойдёмся без шорьков, — взмолился он. — Я по делу. Видите ли...
— О, бойся Бармаглота, сын! — кивнул бородач. — Да. Всё сходится.
Артано с сомнением посмотрел на юнца. Не похоже было, что тот как-то особенно боится некоего Бармаглота. Впрочем, складывалось впечатление, что это отнюдь не из-за доблести и сноровки, — скорее всего, он был просто идиот.
— Так я... это... мячик...
Бородач снова серьёзно кивнул и, схватив Артано, затащил его внутрь дома.

Артано, член гильдии Границы и ужасный повелитель ужаса, совершенно несолидно пискнул, сжавшись, когда огромный дядька двумя руками поставил его в центр комнаты. По стенам висели головы самых разных животных, — от обыкновенных лосей до радужных пони, стояли чучела медведей и бихолдеров, а на полу лежала изрядно поеденная молью шкура кибердемона. Вдоль стен располагались кресла, и в них восседали бородачи разных оттенков в клетчатых рубашках всех возрастов. Вся эта публика курила трубки, пила алкоголь и оценивающе глядело на мальчишку.

— Здрасте, — нерешительно сказал Артано. — Я за мячиком, там пацаны...
— Всеволод, голубчик, распорядитесь о мяче. Выполняйте.
Голубчик Всеволод бросился выполнять.
— А вас, юноша, я попрошу остаться. Вы нужны нам для охоты.

Отредактировано Артано (2020-01-23 16:45:29)

— О, любезный друг... подруг... — засиял Артано, хватая незнакомую девочку за руки и улыбаясь как пассатижи. — Боюсь, что помощь нужна не нам, а вот этим странным бородатым дровосексуалистам, которые заманивают детей к себе в дома, чтобы ни, значит, тебе мячика, ни ещё чего...

— Здравствуйте, дети! Отрадно видеть молодого героя и тебя, Шапочка. Как дела у Лиги?

Этот голос раздался как будто бы откуда-то сверху. Но сказать, что "раздался голос" — значит, ничего не сказать. Скорее, разверзся глас. Обладатель гласа сказал... нет, не сказал. Молвил.
— Сегодня, в последний день сентября, — молвил глас, — мы чествуем традицию охоты на Бармаглота. Корнями уходит она в глубокую древность, где исполины и баобабы...
Артано, всё ещё держащий девочку за руки и нервно улыбающийся, побледнел.
— Дядя, можно вас попросить без баобабов? Мне домой надо! Меня друзья ждут!
— Терпение, мой друг, — грянуло с небес. — Уже не ждут. Мяч уничтожен, куплен новый, выдан мальчикам, мальчики ликвидированы.
— Ли... ликвидированы?!
— Ну или эвакуированы... — в голосе послышалось раздражение. — Я не знаю, университетов не кончал. Короче, разогнаны по домам. Так вот, сегодня состоится охота. И ты, мой мальчик, будешь в ней участвовать.

Что?! — подумал Артано.
— Что?! — завопил он.

— Такова традиция. Древний текст гласит:

О бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик,
А в глуще рымит исполин –
Злопастный Брандашмыг.

Hо взял он меч, и взял он щит,
Высоких полон дум.
В глущобу путь его лежит
Под дерево Тумтум.

...так что тебе, юноша, уготована участь победить зловредного гада. Это судьба. Не противься.

Артано закрыл лицо ладошками.
— Какое дерево Тумтум? Какой барнадшмыг, какой тулуп, какой заяц?
— Это в Норвежском лесу, — пояснил голос.
— Вы, это, дядя, знаете, что каждый раз, когда Йон попадал в Норвежский лес, это ни разу хорошо не кончилось?

— Ну, раз ты согласен, — обрадовался голос, — сейчас я к вам спущусь. Красная Шапочка, расскажи пока этому индивиду о том, зачем мы здесь, а то для героя он слишком в шортах и трясётся. Разве можно так относиться к великому празднику? В минувшие-то дни, поди, каждый пацан мечтал на Бармаглота сходить... Эх, нынешняя молодёжь...

Отредактировано Артано (2020-01-23 17:54:31)

— Я не умею лазить по деревьям в доспехах, — вздохнул Артано. — И вообще, у меня была масса других дел. Я не умею в охоту, я еле-еле в футбол научился. И стоять под деревом Тумтум со щитом и мечом, исполняясь высоких дум, это вообще не моя история. Нельзя же, в сущности, быть героем с мечом и при этом в кедах!
Он пожал руку.
— Я Артано Йон, эсквайр... что бы это ни значило. Не, ну если надо, то надо, традиции вещь святая, но почему так внезапно...

— Юноша, — раздался тот самый голос, только теперь откуда-то снизу. — Вас должны были предупредить ещё на прошлой неделе.

Сейчас, не усиленный медью и стенами дома, голос звучал совсем не так впечатляюще, — впрочем, звучал он всё ещё приятно. Обладатель же голоса оказался и вовсе нисколько не свирепым душегубом, а худющим дедом-карликом, седым как лунь и, похоже, слепым. По крайней мере, вел он себя как слепой и его глаза были совершенно пусты, как у рыбы или серийного убийцы.

— Здраствуйте. Я Николай Островский, — представился дед. — Я загонщик Бармаглота. Вот эти все лоботрясы вокруг — это так, массовка. Кто-то же должен пожарить кабанчика, оборудовать лагерь и протрубить в рога? Основная задача будет на нас троих. Мы с Шапочкой будем загонять монстра, а ты, сынок, будешь его убивать. Такова традиция. Издревле мальчишка-архонт, одна штука, участвует в ритуале битвы с монстром. Толку с того, конечно, мало, потому что архонты не умеют и не любят драться, но и Бармаглот тоже не ест детей-архонтов. Аппетит, говорит, ужасный — слишком вид, говорит, прекрасный. Посему ну помашешь сталюкой, устанешь, потом вместе будем есть и веселиться. Бармаглот, понятно, улетит до следующего года.

— Вы откуда это взяли? — простонал Артано.
— Из древней легенды. Было предсказано, что Бармаглота сможет убить мальчишка-архонт, чьё имя записано в Книге. Имя появляется в ней сразу после рождения архонта. Он, преисполненный доблести, избавит Норвежский лес от страшного чудища. Мы не знаем когда, конечно, но точно знаем, что избавит.
— Это всё правда?
— Нет, — с готовностью отозвался Островский. — А вот ещё и песня про это.

Раз-два, раз-два! Горит трава,
Взы-взы – стрижает меч,
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч.

О светозарный мальчик мой!
Ты победил в бою!
О храброславленный герой,
Хвалу тебе пою!

Раздался звон: бородачи чокнулись стаканами и немедленно выпили.
— Вы осознаёте, что я не архонт, а повелитель ужаса? — осторожно спросил Артано.
Островский поднял брови.
— По нашим данным Артано Йон архонт. Из "Границ". Так записано в Книге, в которой твоё имя с дня рождения в Сказке. Ты Артано?
— Я Артано не то слово, но...
— Значит, архонт. Документы не врут. Готовьтесь до вечера, дети, играйте, веселитесь, а на ночь мы отправимся ловить зловреда.

Константин откланялся и пошкандыбал прочь. Мальчик вздохнул вслед упрямому старику. Затем глянул на девочку.
— Больше не архонт. Длинная история. Но, раз зверь этот не ест только архонтов, а я не он, то я, кажется, в беде.
Он невесело усмехнулся.
— И не откажусь от помощи. Научи меня охотиться, пожалуйста. У нас на это есть целых три часа.

Отредактировано Артано (2020-01-23 18:47:23)

— Ну что умею... — задумался Артано. — Умею попадать вот в подобные истории. Могу копать. Могу не копать. Могу есть, а могу наоборот, очень много есть. А так вообще я дипломированный доктор, бог-неудачник и профессиональный мальчишка. От архонта остались крылышки, так что остаётся надеяться, что монстр купится.

За спиной мальчика зажглись полупрозрачные белые крылышки. Раздалось несколько восторженных одобрительных криков, которые вновь утонули в звоне стаканов. Артано вздохнул.

— Смотря какая железка. Я, вроде, должен ещё и щит держать, если я всё правильно понял. Не дадут же мне, право, двенадцатикилограммовый цвайхундер... а вот эти граждане, отягощенные бородами, они, кажется, к вечеру окосеют окончательно. Нельзя же столько пить, это я вам как врач говорю.

В стене тем временем открылась небольшая дверь. Оттуда степенно вышел пёс породы мопс в расшитом золотом упелянде, в красном берете с плюмажем и чопорный что твой наследный принц. На кожаном ошейнике стразами было набрано — "Митька". В зубах Митька нес лук. Длинный, легкий лук, сделанный, к изумлению Артано, из расщепленной лыжной палки. Палка была бамбуковая, пустая, и в желобок была вложена узкая стальная полоска для пущей силы и упругости. Также мопс Митька держал одну тяжелую стрелу с наконечником из пустой винтовочной пули.

Против ожидания, этот лук он принёс не Артано, а Красной Шапочке, положил лук и стрелу ей под ноги и сел напротив, виляя закрученным хвостом. Мальчишку пёс не удостоил даже взглядом.

— Охота не настоящая, но может в любой момент стать настоящей, — произнёс Митька. Голос был хриплый и тявкающий. — Мы тут, как вы понимаете, все не настоящие, потому что у настоящих артистов мальчишек играют женщины, и на это просто смешно смотреть. В прошлом году я был у Комедиантов на представлении, они давали «Приключения Тома Сойера», и этого Тома там изображала толстоногая тётя в штанах, похожих на футбольные трусы, и с длинными волосами, кое-как заправленными под мальчишеский парик. Надеемся, что до этого не дойдёт, но если дойдёт, то вам, незабвенная, придётся побыть мальчишкой. С луком. Если вот этого вот блондина чудище банально сожрёт. Формальность, подстраховка.
— А мне?..
— Выберете сам, пренесноснейший. Перед выходом. Препротивнейший. Да.
Артано слегка покраснел.
— Довольно... знакомый лук, — заметил он.
Митька не обернулся.
— Мне откуда знать? Это ваш мир, а не мой. Примите дар, незабвенная. Но одарите в ответ, таков обычай.

Мопс Митька степенно поднялся и аккуратно взял зубами пирожок. Затем, видимо, сообразил, что надо бы ответить на заданный вопрос, но пирожок не отпустил, а принялся его подъедать. Минута прошла в молчании, затем пёс, облизав нос и щёки, ответил:

— Благодарю вас, незабвеннейшая. Что же может быть лучше пирожка в такой весёлый светлый вечер? Вид и запах превосходны, фактура чудесная, презентация бесподобна. Одно плохо, что если честно, если вы мне дадите ещё один, то пока я найду свободное место, пока я поем, пока доберусь до чая с пирожком — он, конечно, остынет. Но я не могу сказать, что он изначально был прямо уж очень горячий... тёплый — да, но не обжигающий, это точно! И о-о-о... черника! Черничная начинка в меру сладкая и имеет привычную для этой северной ягоды кислинку, всё сделано в лучшем...
— Господин Митька...
— Молчи, презренный мальчишка, не старайся направить арык нашего внимания в русло твоего лживого красноречия. Сейчас речь о пирожках! Повесь замок молчания на сундук твоей болтовни и слушай, как здорово люди умеют делать своё дело. Так вот. О пирожках. По характеристикам начинка густая. Представлена в виде джема. Консистенция однородная. Цвет яркий, насыщенный. Вкус в меру сладкий. Аромат ягодный. Если, незабвенная, у вас вдруг есть ещё один, ну так, случайно, и вы не против его потратить ради этого препротивнейшего, то я с удовольствием отдам пирожку должное и найду для него... особенный меч.

Мопс снова облизнулся и сделался какой-то смущённый.

— И за ушком, вы так это, ну, так довольно-таки, ну было да... тоже. Если можно.
Он тряхнул ушами, словно очнувшись, и вновь заговорил, уже степенно и чопорно, как раньше.
— Извините. Муха сомнения ползает по тарелке моего ума. Вы, незабвеннейшая, приятны мне. Потому скажу так.
Пёс задумался.
— Я лично очень люблю приметы. Особенно уважаю приметы народа, из которого произошёл этот ваш презренный Йон. Вот откроешь книгу Викенштедта и просто замираешь от логики, чистоты выводов и безукоризненности связей. В приметах его немецкие предки очень последовательны были. Вот кто-то задумал покачать пустую люльку — ребёнок умрёт. Люльку с ребёнком качают двое — ребёнок умрёт обязательно. Девушка приснилась себе в свадебном платье — девушка умрёт, а если она ещё качала при этом пустую люльку — помрёт обязательно ещё и ребёнок. Молодой человек упал, поднимаясь по лестнице, — умрёт его ребёнок, а сам молодой человек женится на чьей-то вдове. Женщина потеряла свой фартук — помрёт, без сомнений. Не пошла на работу, нося под сердцем ребёнка, и осталась лежать? В этой же кровати и найдут мёртвой через неделю. Помешал ребёнок бондарю делать бочки — ребёнок утонет, родители заболеют. Украл у соседей капусту — слезет кожа целиком. Украл у соседей дрова — ребёнок отрубит себе ноги. И так по ста сорока семи пунктам. Выжить ребёнку в немецком сказочном мире очень непросто. Уцелеть телесно — задача практически невыполнимая: сломал орешник — лопнет глаз. А душевно сберечься и того сложнее: воровал поросят — станешь на три года свиньей и тебя зарежут перед Рождеством, в день, когда прощают все грехи. Вы понимаете, к чему я веду?
— Я что-то не очень, — мрачно сказал Артано.
— Не щекочи своей трусостью пятки моего гнева, помощник шайтана по аморальным вопросам! Незабвенная Красная Шапочка, расскажите же, какой меч вы хотели бы видеть? А то у нас их много...

Артано возмущенно засопел. Но ничего собаке не сказал, а лишь отвернулся.

Отредактировано Артано (2020-01-26 12:27:11)

Мопс обрадовался.
— Как приятно это слышать, незабвенная! Что же, тогда уговор есть уговор, на выбор есть разные мечи.
Он поднял лапу и в ней тут же материализовалась какая-то книжка. Точнее сказать, над ней, потому что сразу стало ясно — книга парит в воздухе. Пёс облизал лапу и принялся листать страницы.

— Ну что могу предложить, господа... Алмазный меч. Деревянный меч. Есть световой, есть теневой, трёхглазый... ага, и к нему очки на три глаза сразу, есть исторический, есть метафизический, корень добра и сила зла... Вот этим, скажем, закололи Карла Великого. А этот, кажется, принадлежал слуге Безликого. Это клинок из бедра некромансера, этот... похож на шприц из наркодиспансера, этот на семьдесят процентов вода, c хозяином этого случилась беда, а это вообще не меч, а копьё фринлансера. Этот как ананас, этот как банан, этот, по-моему, использовали в Мастерах Меча Онлайн. Меч Тысячи Истин. Меч, который стирает память. Меч, похожий на листик. Фотонный меч... а нет, этот занят.

— Теперь он в рифму заговорил... — простонал Артано.

— Закрой свою пасть, мальчишка-дибил! Тебе незабвенная выбирает меч, чтобы ты мог с плеч Бармаглоту башку отсечь! Значит, что там дальше... Протон-фальшион, сабли-грабли, а вот игрушечная самодельная вещь, которая шла в комплекте с луком. Искренне надеюсь, что мальчишка выберет её, чтобы с гарантией умереть в муках.

— Беру её, — мгновенно выпалил Артано. — Всю жизнь мечтал умереть в муках.

Митька зажмурил глаза, затем кивнул.
— Хорошо. Сейчас принесут.
Затем он, видимо вспомнив пирожки, мечтательно вздохнул и облизнулся.
— Откуда этот ваш Бармаглот вообще взялся? — буркнул Артано.
— Ай, ну что за глупости. Есть Сказка, есть бесчисленное количество пространств-времён, есть Чертоги, есть пространства, где живут боги, наконец. Мало ли, откуда является Бармаглот. До начала охоты... — он взглянул на часы на стене — ещё есть время. Занимайтесь, наедайтесь, околачивайтесь, поворачивайтесь, ожидайте, зевайте, спите или умрите. Дело ваше, мне всё равно. Только не убегайте.

Кивнув на прощание Красной Шапочке и косо взглянув на Артано, пёс ушёл.

— Прогресс, — заметил мальчик мопсу вслед. — До того он на меня и смотреть отказывался.
Он сунул руки в карманы.
— Итак, каков наш план?