Что особо привлекало ее в Сказке? Кроме повсеместной магии, удивительных жителей и свежего воздуха? Пожалуй, все дело было в гибкости. Этот поразительный мир визуально крепко отставал от того временного отрезка, в котором родилась и  выросла Персефона, да и достижения научно-технического прогресса здесь периодически яро спорили с выдуманными правилами самого мира, но в то же время, Сказка удивительным образом сочетала в себе все и сразу. Средневековых рыцарей, больше похожих на сошедших со страниц женских романов героев, и заядлых неформалов двадцать первого века. Кареты с лошадьми и растворимый кофе. Жесткие корсеты и кружевное белье.
О, да. Белье. Благо, Сказка не осуждает периодические сувениры из внешних миров, ведь в отсутствие элементарных женских радостей Персефона точно бы сошла с ума. Без бальзама для волос, помады и чулок так точно.
Кстати именно последние стали причиной ее нахождения здесь. Кто бы мог подумать, что самое обычное кружево подвигнет Боянку на столь сумасшедшую идею?
Впрочем, в идее завалиться в заведение для дам с ящиком вина и яркими пакетами из явно нездешнего торгового центра не было совершенно ничего отталкивающего.
Боянка порой баловала ее куда сильнее, чем Персефона заслуживала.
- И назовем его «между нами – девочками?» - она болтала едва держащейся на носке туфлей, и пристально рассматривала подругу сквозь стекло пузатого полупустого бокала.
- Дорогая, это звучит безумно интересно, но… я итак периодически жалею, что впуталась в грязные делишки Белых Дорог, но взять на себя целый клуб… а что мы там будем делать? Хотя если ты предлагаешь что-то… подобное, - она описала бокалом круг, охватывая этим жестом изящную софу и тяжелые алые шторы на окне, - то я готова впитывать информацию. Но я все равно не понимаю, причем тут мода и я? Боянка, милая, у меня большая часть жизни это белый халат и штаны. Какая из меня леди?
Врала и не краснела. Халат и штаны сегодня благополучно были забыты дома, уступив дорогу совершенно иному образу. А уж посещение «Пташек» предполагало собой только ажурные чулки и уж очень короткое кимоно. И туфли. Туфли на очень высоком каблуке. Сеф сама поражалась, как умудрилась не свалиться с них на первых десяти шагах.
Впрочем, учитывая местный контингент, она еще скромно оделась.
- Это что-то вроде школы стиля? Ордена женской поддержки? Или создадим отряд боевых амазонок на шпильках? – она улыбается шире. Не смеется над фейри, нет! Ей всего лишь нравится эта идея. Нравится настолько, чтобы не скрывать своей заинтересованности, но все же…
Она делает глоток, окончательно опустошая свой бокал, и облизывается, смакуя последний капли. А после тянется вперед, к столику, дабы наполнить его заново.
Такие вопросы обсуждать лучше точно не на трезвую голову.

- Э-э-эх, наемницкая до-о-о-оля.
Все-е-е равн-о-о одно живе-е-ем.
Хе-е-е-е-ей, возьмем немного во-о-о... идк,
Бу-у-удем жи-и-ивы, не помрем!

И завывали в ритм псы в грязных канализациях, морщились старухи, сидящие на старехоньких табуретках, смеялись пьянчуги из кабака, хлюпающие в унисон этому жалкому исполнению прекрасной и душевной бардовой песни, ставшей усладой для всех, кто взял оружие в руки и пошел рисковать жизнью за монету. Вариантов ведь не так много, если ты идиот. Если мужчина - наверняка наемник. А если девушка, то крась глазки, губки и надевай чулочки. Тебя ждет такая же грязная, как и у наемников, работа...

Громкий ночной Валден. Всюду ночные лавочки, лапочки-девочки в подрезанных платьях ищут себе красивых конюхов и виноделов, мужики собираются в кучи, чтобы поделиться дневными новостями, даже птицы щебечут о красоте ночи, и никогда в голову не придет мысль, что пора бы уснуть.
Но не таким громким казался Валден, пока в нем не запел Канджу. Огромная гиена, позабывшая о том, что было бы лучше натянуть на морду плащ. Нет ничего хуже, чем отпечатки звериных лап, ибо Канджу задолбался прятать свои ноги в человеческих сапогах, чтобы его уникальные следы не навели на след Границ. Он вышагивал, выплясывал, махал полупустой бутылкой пива, разливая остатки, а затем сожалея об этом в моменты, когда он облизывал бутылку своим огроменным алым языком. О том, что он делает что-то не так, Канджу подумал лишь тогда, когда увидел ворону, поедающую дохлую канализационную крысу. Он даже заткнулся, рассматривая ее так, будто бы понял мироздание и нашел свое место в этом огромном мире.
- Кося будет злиться, - с фырчанием изрек зверь. Он то ли боялся, что Кося не даст ему хорошей работы завтра, то ли наоборот злился, что этого может не быть. В любом случае, новый глоток пива окончился ничем - бутылка была пуста. А значит самое время продолжить в таверне.

Каждый новый шаг - испытание. Лапы с трудом встают туда, куда нужно. Лапы покачиваются, в глазах троиться, двери путаются, вывески сливаются. Есть лишь запахи, запахи, запахи... Куча запахов, они как фейерверки, как звезды, как блестящие шары, как пузыри, как огоньки. Они вездесущи, они над головой, в глазах, на домах, на людях, они всюду в пространстве, они прямо перед глазами, они как куча рук, что пытается схватить тебя, а стоит отклониться - и вот ты уже рухнул на высохшую под дневным солнцем пыльную землю.
- Нам гербов не обещают!
Вскрикнул зверь, задрав морду. Он видел в небе черноту и кучу ярких огоньков. Блестящих огоньков. Свет, дым, туман, пар и все двоится, кружится, вертится...
- Не подарят нам земель!
Пред глазами снова травы родного дома, засушенные и теплые земли саванны, пугливые антилопы, высоченные жирафы и святые кормильцы-слоны.
- И плевать! Лишь бы хватало! На вино. И на бля-дей! - проговаривал Канджу, уже не способный петь, но так желающий послушать еще свой голос, который говорит человеческим языком. А раньше и пары слов связать не мог, а теперь исполняет баллады. Он встал, виляя хвостиком, чтобы избавиться от пыли. Пошатываясь, встал на четвереньки и вновь рухнул, потому что неудачно одной лапой задавил такой длинный, неудобный и вечно мешающийся плащ. Попытка встать номер два была уже успешнее.

Таверна. Туда он, кажется, шел. Теперь снова пытался идти, то бурча себе под нос, то вскрикивая строчки из песен. Пока не увлекся вновь, крича на улицу, и не закончив песню самыми мелодичными и громкими строками:
- Только лишь о наших деньгах будут шлюхи горева-а-а-а-ать! Э-э-э-эх, наемницкая до-о-ол..бля.
Морда кажется забыла, что существуют двери, и впечаталась в прекрасную дверь из темного дуба. У него были деньги на славную ночь. У него были деньги на кровать на последнем этаже и дальше всех!
И Канджу раскрыл дверь, и в ноздри ему ударил жутко едкий и приятный запах духов и ароматических свеч. Может, он уже спит? Такое бывает только во сне.

Уйма красоток в чулках. И все такие улыбчивые, очаровательные...

- Куда вы бежите? - взывал пьяный зверь. Он пытался ухватиться за мягкие груди или ягодицы, но бабочки разлетались от него, словно от пламени. А еще постоянно кричали и называли все время какое-то одно незнакомое имя, будто бы кого-то звали. Ну что им, что им сложно подарить хорошую ночь красивому мужчине?!