[icon]https://d.radikal.ru/d35/1911/f3/b3ad46a65b8d.jpg[/icon]
Усталость. Такая тяжёлая, выматывающая, высасывающая рассудок. Эта тварь стала его новой тенью. Скриб не видел в ней винга, он видел шпиона, наглого, бесцеремонного, который даже не думал прятаться. Потому что знал, что ему ничего не будет. Скриб пытался уйти от него, спрятаться, прогнать всеми доступными ему способами. Но пустое. Даже отлить в одиночестве не даёт, паскуда. Этот постоянный хвост давит на нервы не только своим номинальным присутствием и мерзким видом. Запах мертвечины и гнили стал постоянным спутником в эти дни, не отпускал ни на минуту. Мало того, что его лишили возможности чувствовать вкус еды, так ещё долбанный Ободранный Винг забивал собой запахи, что в теории хоть как-то могли подарить ему хоть чуточку, хоть толику мимолётной радости.
Бездна с ней, с радостью этой. И с серым небом над головой жить можно. Только вот небо над головой Скриба не просто затянуто тучами: оно порвалось и стремительно падало прямо на голову. Скриб успел пообщаться не в одним лекарем, не с одним целителем. Даже к жрецам Мистрэ обращался - а вдруг тот алтарь и правда как-то связан с богиней плотских удовольствий. Даже предлагал жертву принести ей, чтобы получить ответ. Пусто, тишина, никто не понимает, никто не знает. Его увечье имело неясную природу, никто не понимал, что произошло со Скрибом. Ни одна магия, использованная на нём, не помогла и на миллиметр убрать шрамы.
Пусто. Глухо. И никто не может помочь.
Так удивительно спустя половину жизни снова ощущать то опустошение, что затянуло в Сказку. Он вдруг понял, что тот одинокий сломленный мальчишка не умер, не остался на Земле. Ивейн все эти годы жил внутри и ждал. Ждал времени, когда можно снова начать жрать этого человека изнутри, как жрут энергетические вампиры и мозговые паразиты.
"Быть не может".
В очередную бессонную ночь он сидел в очередной вскрытой пустующей комнате очередной зачуханной таверны, - за последние дни Скриб старался не задерживаться на одном месте дольше четырёх-пяти часов, - он вновь и вновь перебирал бумаги, документы, свои записи. Ему вдруг пришла безумная мысль, что нет никакого Винга. Что в том храме его и правда опоили, одурманили, а потом просто сожгли половину лица кислотой или магией. А всё остальное уже плод его собственной фантазии. Он знал, какие фокусы может устраивать сознание в попытке сохранить рассудок. Мозг легко может обмануть хозяина, чтобы спасти того от травмирующего прошлого. Не может же образ Винга отвлекать Скриба от чего-то более серьёзного?
В раздумьях на глаза Скрибу попалась его сумка. Оттуда крохотным уголком выглядывал платок, в который нынче утром он завернул хлеб. Красный платок. Он закрыл глаза и растёр их пальцами. Скриб устал морально и физически. Десять дней и ночей он практически не спал, лишь урывками дремал. Скриб максимально прятался, старался стать ещё незаметнее, чем был до этого. Не показываться, никому не показываться без острой необходимости. Он боялся неизвестности. Его сковывало по рукам и ногам от собственной беспомощности. Он привык, что может разобраться с любым дерьмом. А если не может, то всегда найдётся тот, что поможет помахать лопатой в этом нелёгком и омерзительном деле. А сейчас он совсем один. В итоге каждый умирает в одиночестве.

Прошло всего десять дней. А по ощущениям целый год. Присутствие чужого Винга угнетало. Скриб за этот короткий промежуток вымотался так, как не выматывался двадцать два года назад во вьетнамских джунглях. Нервы натянулись и лопнули в один момент. В этот вечер ему стало всё равно. Он кончился, выдохся. Такое бывает, когда моральные силы истощаются. Иногда для их восстановления достаточно выпить в одиночестве или в хорошей компании. Иногда навестить бордель. Дать кому-то в морду или вырезать кадык. Выспаться, в конце концов. Не сразу, но нервы восстановятся, вновь появятся силы что-то делать.
"Антидепрессантов очень не хватает".
Время шло к закату. Скриб в очередной раз просматривал свои записи и понимал, что уже не разбирает слов. Глаза замылились, а мозг отказывался выдавать хоть что-то логическое. От того развитое чувство самосохранения дало сбой. Скрибу не показалась странной или опасной идея выпить эту красную дрянь, что подсунуло полусгнившее существо. Даже любопытство взыграло. А вдруг?...

Скриб хотел лениться при пробуждении. Он надеялся хоть немного восстановить работу мозга, отдохнуть. Но не дали. Ему показалось, что он стал захлёбываться. Тут хочешь, не хочешь, но проснёшься. Тело всегда хочет жить, даже если ты сам уже не в силах выносить ад вокруг себя. Он распахнул глаза, хватая ртом воздух. В ужасе заозирался, пытаясь вернуть себе самообладание и связь с реальностью. Но, кажется, сделал только хуже и окончательно запутался. Скриб точно помнил, в каким месте засыпал. И над его койкой определённо не было никакого балдахина. Он сел, сон отпустил быстро, в отличие от ломоты в затёкшем теле. Скриб растёр лицо и ещё раз огляделся. В этот раз в поисках своего оружия.
"Что в этот раз за дичь случилась?"
Ему очень хотелось покричать, позвать кого-то, кто окажется близко. Но Скриб точно знал, что вместо нормального зова получится бессвязное мычание. Он откинул рукой край балдахина. Надо встать, уйти отсюда. Или, как минимум, выяснить, куда в этот раз его засосала Сказка.

[icon]https://d.radikal.ru/d35/1911/f3/b3ad46a65b8d.jpg[/icon]
Он уже ничему не удивлялся. Удивляться здесь - пустая трата энергии. Каждую минуту в Сказке происходит что-то, не укладывающееся в голове рационального человека. Что-то из волшебства этого мира можно объяснить логически. Например, внезапные перемещения в пространстве, как сейчас случилось со Скрибом, вполне можно охарактеризовать "опоили - унесли", ведь Скриб до сих пор не уверен, что за жидкость плескалась в том алом пузырьке. Алое марево вокруг - ядовитые испарения, которых лучше не касаться. Незнакомый голос в голове - чудные галлюцинации. А этот мужчина... мужчина?
Скриб опустил балдахин. несколько раз моргнул в надежде прогнать морок. Но нет, существо, чей голос только что звучал как хор нескольких существ, так и осталось перед глазами. Более того, мужчина оказался вполне себе физическим и никуда не собирался уходить.
Скриб напрягся. Хотя, нет, сейчас эта фраза звучит несколько неверно. Последние десять дней он в постоянном напряжении. А конкретно сейчас Скриб сосредоточился, собрал всё своё внимание на этом мужчине. Делать эти вещи сидя на... кхм... такой роскошной, без сарказма, кровати не очень комфортно. Злобно прищурившись, Скриб натурально сверлил мужчину взглядом, будто лишь им пытается выдрать незнакомцу кишки. Так жаль, что Скриб не владеет телекинезом.
"Не бойся? Ты меня как собачку собираешься привечать?" — не хватало только классического жеста вытянутой вперёд руки и попытки потрепать по холке.
Ни один мускул не дрогнул на лице Скриба, когда незнакомец, этот древний фэйри, произнёс имя. Не убежать Скрибу от него, не убежать. Но глаза никогда не лгут. Хотя бы потому, что контролировать зрачок нереально чисто физически. А сейчас, на голубой радужке, очень хорошо заметно, как этот самый зрачок сузился при произнесении вслух его старого имени. Скриб завёлся ещё больше. Допустим, он смог дать логические объяснения всем окружающим его непоняткам и фокусам. Но откуда имя известно этому... Урии решительно непонятно.
"Что ты за чёрт?" — больше для собственного удовлетворения подумалось Скрибу. У него и правда было очень много вопросов, но, как верно заметил Урия, задать их Скриб не в состоянии. Хоть книгу с карандашами верните, падлы.
"Какой, к бездне, "любимый"?!" — ой как зря Урия произнёс эту фразу. Скриб не станет разбираться, что конкретно имел ввиду этот фэйри и на сколько положительной энергией от него веет. С переломанными руками он же всё равно сможет объяснить ситуацию, да? Скриб крепко обхватил запястья Урии, как только тот коснулся его лица. Сжал крепко, с единственным желанием переломать наглые лапы. В крайнем случае, откусить пальцы. Зубы-то остались целы. Но последние дни в жизни Скриба слишком много "но".
Зуд во рту появился из ниоткуда так же внезапно, как десять дней назад буквально взорвался язык. Взгляд с наполненного злобой сменился на искреннее удивление. Скриб открыл рот, появились рефлекторные спазмы в глотке, которые случаются при рвотном рефлексе. Скриб отпустил Урию и схватился за собственное горло, будто это могло помочь хоть как-то.
С отстранением Урии и чесотка прошла. Она была такой навязчиво странной. Хотелось отхаркнуть и сплюнуть.
— Что за дрянь ты сделал? — больше интуитивно проговорил Скриб. И тут же осёкся. Как у него это получилось?! Он снова может говорить? — Как ты это сделал? — вопросы не кончались, лишь росли всё больше. Скриб обернулся на Винг у изголовья кровати. — Это твоё?

[icon]https://d.radikal.ru/d35/1911/f3/b3ad46a65b8d.jpg[/icon]
Чуйка на подставы визжала и билась в истерике при одном взгляде на этого чудо-лекаря. Каждая его ужимка, каждый вздох выглядели подозрительно. Скриб в принципе привык, что самые доброжелательные люди обычно и оказываются знатными сволочами, готовыми опрокинуть тебя за десяток лайнов. И этот древний фэйри явно не дурак, у него просто обязан быть какой-то план. Но Скрибу решительно неясно, что вообще можно придумать, чтобы поиметь выгоду с такой ситуации.
Левая брось Скриба вопросительно выгнулась. О каком страхе говорит этот тип? Философствования сейчас совершенно не к месту. Нет ни терпкого вина, ни ароматических палочек, ни лёгкой музыки - как без этих действительно важных вещей заниматься обсуждением философских вопросов?
— Здесь - это где? — Урия вроде и отвечал, но вопросов меньше не становилось. Скриб не понимал, почему бы фэйри сразу не выдать всю информацию, которая может заинтересовать гостя, вместо того, чтобы по крупицам выдавливать из него вопросы. Ведь существуют "общепринятые", которые наверняка задаст любой, оказавшийся в ситуации Скриба. "Кто ты? Где я? Как сюда попал? Зачем ты это делаешь?" и тому подобные, вполне обоснованные и логичные. Урия мог бы знатно сократить время допроса, если бы сразу сам всё поведал.
А вот отступивший туман заинтересовал Скриба. То есть, эта дрянь или живая, или чисто магическое воплощение под контролем Урии. Скриб решил проверить, на сколько эта штука податлива и посушна. Он поднялся с кровати, в последний раз пройдясь рукой по гладкой простыни. Следя за красным маревом, Скриб начал расхаживать взад вперёд. Вряд ли хуже станет, если Скриб расскажет, что с ним произошло.
— Я не имею понятия, что это было. Там был алтарь, похожий на алтарь Мистрэ. Какой-то мужчина, разодетый, точно попугай. Он потрогал какое-то растение, которое очень едко пахло ванилью. Я пытался сдвинуть алтарь, а потом, — он показал на своё лицо, — вот это. И был какой-то голос женский в голове.
Скриб пожал плечами, как-бы обозначая, что больше ничего толкового не припомнит.
— Тебе какое дело до этого всего?

[icon]https://d.radikal.ru/d35/1911/f3/b3ad46a65b8d.jpg[/icon]
Кое-что из окружения становится понятным. Кое-что - ещё более запутанным. Эти фэйри очень похожи на мифических джиннов и преподавателей философии: если формулировка вашего вопроса будет содержать хоть малую вероятность превратного толкования, они не замедлят выдать вам абсолютно точный, но совершенно невразумительный ответ. Скриб старался задавать Урии как можно более точные и однозначные вопросы, но всё равно получал какую-то белиберду.
— Не называй меня этим словом, — Скриба очень раздражало обращение к нему фэйри мужского пола как к "любимому". И плевать, какой конкретно контекст Урия вкладывал в это слово. Маленький американский расист-гомофоб всё ещё жив в душе Скриба и не даёт ему возможности спокойно реагировать на такие пассажи в свою сторону.
Наконец Урия перестал говорить загадками и дал какой-то более внятный ответ. Это помогло успокоиться. Даже знакомый символ на ткани, точно такой же, как был на проклятом алтаре, не поколебал его улучшенного настроения. А дальше...
- Ты знатно вляпался, Ивейн.
— Я в курсе, — невесело усмехнулся Скриб, сложив руки на груди крест-накрест.
Хоть он и осознавал, что какое-то знатное дерьмо пришло в его жизнь, прицепившееся к нему шлейфом омерзительных ароматов, Скриб в полной мере не осознавал, что конкретно теперь висит над его душой. Именно неизвестность пугала больше остального.
"Родителей? Эта сука его мать? Но он же фэйри, как такое возможно?"
— Впервые слышу это имя. Как и титул.
"Та, что смотрит извне" - слишком вычурный титул, даже немного смешной. Скриба всегда веселило, когда богам, правителям, просто выдающимся людям давали какие-то устрашающие или внушительные прозвища. Детский сад, честное слово. Пытаться напугать или внушить уважение титулом - глупость же. Хотя вся жизнь Скриба строилась на слухах, ему бы не понравилось, если бы его в тех же слухах окрестили каким-нибудь "Тенью" или "Мясником". Чушь же, детские страшилки у костра. И эта Игази, "смотрящая извне", с таким титулом не выглядела как кто-то... внушительный.
Но Скриб отлично осознавал, что ошибается. Это существо, кем бы она не была, слишком легко изуродовала его, наложив проклятье, через которое не пробиться в обычных сказочных условиях. И это печально.
Скриб нахмурился, пытаясь вспомнить в подробностях последние дни.
— Эти ночи мне снилось много кошмаров, — Скриб равнодушно пожал плечами, не припоминая ничего необычного. — Она просто сказала, что заберёт моё лицо и больше не появлял... — Скриб замолчал, нахмурившись и что-то припоминая. Он поднял недовольный полный подозрения взгляд на Урию, — И она называла меня именно этим словом, что и ты.
Доверие к Урии снова провалилось куда-то в подвал и жалобно забултыхалось в луже из сомнений. Скриб поджал губы.
— Давай ты просто расскажешь всё, что знаешь. Разговор становится тяжёлым.

[icon]https://d.radikal.ru/d35/1911/f3/b3ad46a65b8d.jpg[/icon]
Как хорошо было в родном мире. Боги вроде как есть, их сотни, если не тысячи. В каждом уголке планеты верят в какую-то свою кракозябру. Но они на самом деле не влияют на мир. "На всё воля божья" - отвратительное враньё, которое Скриб пронёс через жизнь и выбросил, ступив впервые на землю Сказки. Потому что здесь не работали ни Христос, ни Будда, ни Зевс. Тут боги были другие, вполне себе живые, практически во всех смыслах этого слова. И они влияли на мир ровно так, как хотелось их левому третьему ребру. Но Скрибу всегда было плевать, как это работает. Он лишь пожал плечами на вопрос Урии о знании Скриба про истинных богов. Он сам не воспринимал их таковыми. Бог остался в его голове как символ, нечто эфемерное и существующее только в сознании людей для моральной поддержки. Чтобы умирающему от рака, сидящему в окопе или падающем самолёте было к кому воззвать во спасение в моменты отчаяния. Местные боги воспринимались Скрибом как нечто более существенное и неотвратимое. Как природный катаклизм, который вроде работает по каким-то закономерностям, но всегда внезапны и своенравны. Попробуйте остановить долбанное землятресение. Так и с местными богами. Как и зачем они появились - не Скриба дело. Они просто есть.
Скриб проследил взглядом за вингом и задержался на гниющем куске плоти чуть дольше, чем рассчитывал. За эти дни он, кажется, начал привыкать к Ободранному и в облике этого винга появилось какое-то своеобразное мазохистское очарование.
— Хорошо, допустим, — Скриб сел прямо на пол, стараясь не приближаться к красному мареву, — Какое отношение я имею к двум не поделившим что-то женщинам и как с этим разобраться? — эти вопросы волновали Скриба больше всего. И, что-то подсказывало, что ответа он не получит.
— Я... — он мотнул головой из стороны в сторону и развёл руками, — готов сделать практически что угодно. И мне непонятно, зачем ты во всё это влез и объясняешь мне?

Отредактировано Скриб (2019-12-24 15:08:13)

[icon]https://d.radikal.ru/d35/1911/f3/b3ad46a65b8d.jpg[/icon]
Фраза "Звучит фантастично" неприменима к Сказке. Скриб привык, что каждый, без шуток, каждый день вокруг происходит что-то фантастичное. Но всё сказанное Урией звучало слишком нереально. Ну, кроме того, что Скриб не имеет никакого отношения к тем истеричным дамочкам, по чьей вине он здесь.
— Чего моё?...
Скриба перекосило от отвращения. Он ничего не имел против процесса извлечения... кхм, семени, но звучало жутко. На родине он жил во времена, когда словосочетание "репродуктивное насилие" ещё не вошло в обиход населения, но уже сейчас Скриб осознавал, что такое поведение ненормально.
"Мне мало что в этой жизни надо, но становиться родителем Антихриста - точно не по мне", — короткое, но очень красноречивое описание Урии можно было подвести именно под христианское понятие Антихриста. Существо, родившееся у смертных и пытающееся уничтожить всё сущее. Скриб, конечно, злодей, но человек хороший, становиться причиной геноцида целого мира желания не возникает.
— Только не говори, что вот это... — Скриб изобразил руками неопределённый жест, — проклятье или что оно, до сих пор действует и возможность зачать и родить твою мать... — Скриб перешёл на шёпот себе под нос, — пиздец как стёмно звучит, — а потом снова заговорил нормально, — все ещё существует, — радостей у него в жизни не так много, и лишиться всех самых простых физических удовольствий будет грустненько. Хотя, с его рожей теперь даже за деньги вряд ли кто-то согласится на близость.
Скриб уставился на пол у себя под ногами. Он думал. Даже не смотря на присущую Сказке фантасмогоричность у него всё равно не укладывалось в голове, что именно он "оказался не в то время не в том месте". Скриб тяжело выдохнул и сел прямо на пол. Он растёр пальцами виски, будто пытаясь разогреть вены и улучшить поступление крови к мозгу.
Скриб не верил Урии. Не верил на все сто. Но пока этот фэйри единственный, кто дал ему хоть какую-то зацепку. Это удручало и давало надежду одновременно. Он поднял недовольный взгляд на своего "пленителя".
— У меня очень много вопросов. Но твой винг уже смог связаться со мной, значит, мы сможем продолжать общаться?
— Хорошо, допустим. Я не знаю, что делать и получится ли. Но если мы сможем помочь друг другу - я в деле.