Почерневшими от пыли и грязи руками Мару царапала изнанку стены, вгоняя под короткие обгрызанные ногти мягкий сероватый мох. Подносила ладонь к лицу, принюхивалась и проводила пальцами по губам, слизывая знакомый запах - живое. Мару, сгибаясь, ползла по изнанке, стесывая худые колени и обдирая локти. Ее манил знакомый запах, тянул, будто поводок на шее собаки. Шаг за шагом она приближалась. В этой темноте, которую она терпела десятки лет, ее зрение совсем позабыло, как выглядит солнечный свет или хотя бы свет свечи. Мару доверяла лишь запахам. Узкая щель в стене: слишком маленькая, чтобы в нее можно пролезть, но достаточная, чтобы говорить. Достаточная, чтобы быть услышанной. Запах, казавшийся знакомым, вдруг резко изменился. Мару поморщилась, прижавшись к щели губами, напрасно пытаясь жадно вдохнуть хоть немного воздуха, не пропахшего гниющим деревом и травами с болот. Ее слабые глаза не различали того, кто находился в комнате, но запах его был почти не знаком. Ложно смешавшись с запахом того, кого Мару всем сердцем ненавидела. Впрочем... ладонь легла на поросшую мхом грудь - никакого сердца у девушки давно не было. Когда живешь на изнанке стен, голод сводит с ума.

Осенний дождь монотонно стучал в окна, слизывая капельки грязи со стекол. Комната, в которой вот-вот проснется Эмиль, наполнилась унылым светом чуть больше часа назад. Скромность интерьера и атмосфера покинутого дома шли вперемешку с горой разнообразных книг, сваленных в общую кучу в углу. В воздухе летала пыль, а единственным источником свежего воздуха было одно, приоткрытое на сантиметров десять, окно. На подоконнике образовалась небольшая лужица, в которой, барахтаясь лапками, плавал фиолетовый жук. Светловолосый мужчина вероятнее всего еще отдыхал, позволяя себе провести лишнее время в кровати. Совсем скоро он будет втянут в нечто не очень приятное. Все начнется с тихого шепота, такого, который легко спутать с дождем, но все же, прислушавшись, ты понимаешь, что вот прямо сейчас началось что-то странное.

- Бегите...

Первое слово, сказанное Мару почти утонуло в раскате грома. Девушка собрала силы и попробовала вновь.

- Бегите,  Эмиль
Слабым постукиванием она пыталась привлечь его внимание. Рассудок девушки давно затуманился, на секунду она замерла, прислушиваясь к изнанке, а затем, взрогнув всем телом, отшатнулась назад, будто увидела чудовище.
- Не верьте ему. Бегите - сдавленным от страха голосом, произнесла она и затихла.
Толстый корень дерева обвил тонкую шею, сдавливая и не давая вдохнуть. Хруст костей смешался с почти незаметным блеском молнии. Мару больше не было слышно. Эхо предостередения повисло под потолком, глядя на Эмиля черными глазами, скалясь острыми зубами. Бегите

...

Деревянные стрелки часов коснулись семерки, Артур напрягся, прислушиваясь к звукам дома. Желание оставаться тут не было совсем, но и уходить под дождь было не лучшей идеей. Болезненные воспоминания пропитывали эти стены и Райнер медленно возвращался в те времена, когда он впервые переступил порог дома Цветовода. Прожив тут более восьми лет и изучив каждый сантиметр, Артур был уверен, что больше для него не осталось никаких тайн и скрытых дверей, что все загадки Цветовода ему давно открылись. Но сейчас, прислушиваясь к тихим шорохам, ему стало не по себе. Помни, Артур, корневая система должна питаться. Если мы не будем кормить ее, она сама найдет себе пищу. Слова Цветовода эхом раздались в памяти. Райнер посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж, к жилым комнатам. Мужчина нахмурился, размышляя о том насколько ослабли корни за столько лет и чем они вообще питались: никаких новостей о странных исчезновениях не было, никаких следов охоты тоже, а шорохи, что он слышал ранее, вполне могли исходить от обычных мышей. В конце концов, дом не может жить без хозяина и открытых дверей.

Когда Артур тут жил, двери дома почти всегда были открыты, а коридоры наполняли голоса. Десять человек жили тут, девять учеников одного учителя.  Девять жаждущих знаний умов, не верящих в жуткие сказки Цветовода о том, какую цену придется платить за знания. Все казалось выдумкой, красивой и мрачной легендой, пока в конце первого года их не стало восемь. Сад вокруг дома, подобно саду самого Райнера, менялся по собственной воле, но одно место, в самом центре, всегда оставалось неизменным. Круг из восьми деревьев, "круг друзей" как его шутливо назвал Цветовод.

Мы боялись, что корни подстерегут нас или задушат ночью. Что они выберутся из стен и сломают пол. Мы закрывали двери, пока Учитель не видит, мы сбегали и блуждали в лесах, снова и снова возвращаясь. Мы жили в страхе и ненормальной азартной страсти к познанию. Это удивительное место, готовое открыть все доступные учения тому, кто заплатит своей кровью

Ключ от дома, доставшийся Артуру от Учителя, почти всегда был при нем. Особенность этого места была в том, что оно не имело точного расположения и могло появиться в любом лесу. Но открыть его мог только хозяин.  И вот вчера, попав в грозу и сбившись с пути, Райнер, совсем того не желая, был вынужден просить помощи у местных растений вывести его к Дому. Спустя два часа блужданий, замерзшие и промокшие, они переступили порог сонного чудовища.

...
Дверь спальни он открыл, слегка помедлив, испытывая легкое смущение за свое вчерашнее поведение. Вечером, когда они только пришли сюда, Артур почувствовал, как образы ушедшего начинают медленно, но верно душить его. Тревога росла и отвечать на вопросы своего товарища ему совершенно не хотелось. Он довольно резко прервал его на полуслове и чуть ли не силой затолкал в комнату, после чего, как можно было предположить, закрыл дверь на ключ. Запирать кого-то в незнакомом доме было явно не верхом гостеприимства,  но рассказывать обо всем, что тут творилось и почему он так поступает не было никаких сил. Фэйри оставил этот разговор до утра, если, конечно, Эмиль не сбежит ночью, разбив окно; в глубине души Артур был бы совсем не против покалечить этот дом.

Свою ночь он провел на чердаке. В окружении пыли и исписанных листов бумаги, старых рассыпающихся гербариев, подушек и гор книг, которые они с товарищами когда-то читали. Чердак был негласным местом сбора учеников Цветовода: островком вне глаз корней и хозяина. Тут строились планы побега и признавались в любви. Год за годом чердак постепенно пустел, пока однажды Артур не поднялся на него совершенно один, чувствуя, как каждый шаг по гниющим половицам отдается растекающейся болью в теле. Как тогда, так и сейчас он прошел в дальний угол, присев на погрызанный мышами плед. Свет свечи смешался со вспышками молний, охватывая его фигуру и рисуя корявую тень сбоку. Артур прилег, не особо заботясь о том, что ему все так же холодно и надо бы переодеться. В ту ночь он засыпал с единственным  желанием: поскорее убраться отсюда.

Зайдя в комнату к Эмилю, он первые минуты две избегал его взгляда. После чего, вздохнув, присел на край кровати.
- Прости за вчерашнее, это место мучает меня - как-то даже рассеянно проговорил он - кстати, не удивляйся  наличию воды и еды..это очень необычный дом - добавил полушепотом  - как только дождь закончится, мы уйдем.
Его голос звучал слабо и даже как-то неуверенно. В небольшом, не шире ладони, зеркале стоящим на столике у кровати отразилось уставшее лицо с сероватыми залегшими тенями под глазами: было ясно, что сон этой ночью посетил его совсем ненадолго.

Монотонное постукивание усилилось и где-то вдалеке шум ветра слился с едва различимой мелодией колокольчика. Артур подошел к приоткрытому окну. Он не торопился отвечать на вопросы, не торопился вообще что-либо говорить. Все в этом доме могло быть не тем, чем казалось. Мужчина прикрыл глаза, касаясь пальцами подоконника. Ветерок тонкой струйкой забирался под одежду - Артур поежился. Слегка сутулясь и прижавшись лбом к оконному стеклу, он напоминал молодое дерево плакучей ивы, чьи ветви нещадно треплет ветер. Рубашка, которую он нашел и успел надеть, была, по меньшей мере, на пару размеров больше, что делало его тело иллюзорно худее чем оно есть на самом деле.  Рукава, подкатанные почти до локтя, украшала вышитая надпись, суть которой было сложно разобрать издалека. Воротник, едва доходивший до шеи, открывал светлую кожу, сейчас же казавшейся совсем бледной. Артур вздохнул, выпрямляясь и открывая окно настолько широко, насколько оно вообще было способно открыться. Звон колокольчиков усилился.

- Слышал ли ты что-то о дождях Хан? - он резко повернулся, слегка покачнувшись - мы не можем просто уйти, как бы нам не хотелось - на последнем слове Райнер отвел взгляд в сторону, пытаясь неосознанно скрыть свою ложь: ему пока не хотелось уходить вовсе. Не сейчас. 
Бессонная ночь, болезненные воспоминания, мучительные сомнения постепенно отпускали его. Он был почти что на грани великого открытия и его прошлое не помешает ему это сделать. Чуть наклонив голову вбок, он продолжил.
- Дожди Хан отличаются своими звуками. Слышишь эти колокольчики? - Райнер замолчал, пытаясь отследить, сколько у них ещё времени и как скоро дожди окажутся тут. Звон приближался.
- Они пробуждают наши воспоминания, скрытые желания и могут сбить с пути даже тех, кто их изучает. Думаю нам лучше переждать их тут - мужчина кивнул, будто сам сомневался в причине их нахождения - в Валден эти дожди редко заглядывают. Мои коллеги научились их отпугивать. Но тут - он обвел комнату взглядом - тут нам никто не помешает насладиться их чудесными свойствами - Артур мягко улыбнулся, он и правда считал Хан удивительными, однако далеко не все разделяли его мнение - они часто сторонятся того, что не понимают - полушепотом добавил он, подразумевая, вероятно, своих коллег-ученых под этим таинственным "они".

Первые капли дождя Хан упали в паре сантиметрах от его руки. Тяжелые, вязкие, отдающие фиолетовым капли испарялись за считанные секунды, образуя синеватую дымку, что медленно продвигалась, охватывая предметы и меняя их контуры, делая очертания комнаты размытыми. Фигура Артура в скором времени исчезла из виду, став одним из десятков фиолетово-синих пятен.
- Помнишь меня, Эмиль? - голос зельевара звучал откуда-то издалека - помнишь нашу первую встречу, сожженные письма к Элоиз и старика, с которым ты пытался заключить контракт или что ты там делал? Безумный Генри Питт, смотритель маяка на том богом забытом острове - синие пятна начали обретать очертания, но совсем не комната, в которой провел ночь Эмиль, вырисовывалась перед его глазами. Из углов на него смотрели низкорослые кустарники,  а под ногами, вместо дощатого пола, клочками росла трава.
Казалось мир, что рисовал дождь, послушно слушался Артура и выдавал именно ту картинку, о которой он говорил.
- Я хочу довести начатое до конца, Эмиль - Райнер слегка усмехнулся - я хочу увидеть то, что видел в тот день ты. Покажи мне. Расскажи, какими были последние минуты Генри Питта...

××

Голос Артура растворился в завывании ветра. Лес и дождь исчезли, дом и комнаты исчезли, небо окрасилось темной синевой, разбросало бриллианты от горизонта до горизонта и гнало тяжелые облака, что надолго могли закрыть свет желтоликой Луны. На несколько километров вокруг не было ни единой души. Поскрипывания ветвей, шуршание бьющихся о скалы волн и бесконечная чернота океана окружала Артура, когда он, стоя у обрыва, ловил взглядом пролетающие мимо горящие письма. Листы догорающей бумаги превращались в пепел и засыпали на волнах, прятались в траве, а некоторые, самые смелые,  долетали до светлых распущенных волос фэйри, путались в них и засыпали.

Артур поднял одно письмо, лежащее неподалеку в траве. Как ни странно его обошла стороной огненная расправа. Желтоватый лист, пахнущий розами, аромат, что так приятен был мистеру Райнеру, без колебаний был открыт.
- Моя дорогая Элоиз - начал он читать вслух - кажется, я схожу с ума. С тех пор, как ты покинула эти тропинки и скалы, мне изо дня в день во снах является человек. Он напоминает мне тебя, Элоиз, но взгляд его холоден, а слова пугают. Он говорит о каком-то месте, где я смогу тебя встретить. Я поймал не менее двадцати чаек и держу их в доме: их крик будит меня ото сна и видение пропадает. Я боюсь, Элоиз. Чайки склевали весь хлеб, я не выпускаю их и ломаю крылья самым старым и слабым. Я заперся, но свет маяка все еще горит. Я помню, что обещал тебе поддерживать наш свет, твой свет. Этот пришелец хорошо знает английский и даже его имя мне очень знакомо.  Представляешь?  У них даже имена есть, у этих демонов! Я читаю молитвы каждый день, заколотил все окна, а он все как-то ухитряется пробраться. Мне не нравится взгляд этих чертовых птиц. Толпятся под крышей, гадят и кричат. Я совсем потерял сон.

Из дома послышался вопль, Артур вздрогнул.

- Я разобрался с птицами, Элоиз. Больше они не кричат. Мои уши поражает зараза, я слышу, как миллионы червей копошатся в земле и жрут друг друга. Сегодня ночью он опять приходил. Переступил через перья и косточки, будто их и не было и опять рассказывал, как тебе там хорошо. Хорошо. Без меня. Как ты могла, Элоиз? Ты заслужила,  ты виновата в том, что сейчас этот мерзавец не дает мне жить. Я читаю молитвы, я выберусь.

Конец письма был сожжен. Фэйри улыбнулся, аккуратно сложив конверт в карман, и обратил свой взгляд к дому, заприметив стоящего у порога высокого молодого человека  с фонарем в руках. Артур не мог точно сказать, кого он видел, но сомнения в том, что перед ним не Генри не было. Коренастый лысоватый Генри имел привычку опираться на длинную очищенную от коры палку: некогда перенесенная им болезнь пагубно сказалась на здоровье ног и теперь он прихрамывал. Райнер поднял руку и помахал незнакомцу. Незнакомец особым дружелюбием не отличился, какое-то время он просто стоял, а затем,  резко развернувшись, поспешил прочь от дома. Артуру это показалось немного странным, мало того, что на несколько километров тут никто не живет, так еще и кто-то, явно не хозяин дома, заваливается посреди ночи, вероятно взламывает дверь и сбегает. К слову, дом Питта стоял на редкость тихим: ни криков чаек, ни полуночные завывания самого хозяина. На ум Райнеру пришло то, что сбегающий незнакомец вполне мог что-то сделать с самим хозяином. Впервые за много недель посещения этого места фэйри почувствовал интерес к происходящему. Догонять незакомца было уже поздно, а вот заглянуть к "старому товарищу" никогда не помешает.

Дверь дома смотрителя маяка была не заперта, вероятно незнакомец слишком спешил убраться оттуда. Трупы чаек с дюжиной мух по прежнему лежали на своих местах. Фотографии Элоиз были диагонально перечеркнуты зеленым маркером. На кухне горел свет, лампочка, висящая под потолком то и дело мигала, делая кортину внутри дома все более походящей на какую-то сцену мистического фильма. В коридоре, по которому, пробираясь меж сваленных на подобии баррикад коробок, шел Артур валялись тапки Генри - большие зеленые крокодилы с выпученными глазами и стоптанными задниками. Фэйри всегда было странно видеть их на таком, казалось бы, мощном мужчине. Дойдя до кухни, Артур остановился, сердце болезненно сжалось, а взгляд метнулся из стороны в сторону: в углу кухни лежал Питт, точнее то, что от него осталось. Он не стал идти дальше, не стал проверять дыхание или пульс. По возвращению в Валден он также не станет рассказывать Элоиз, той самой женшине, которая так упрашивала забрать ее мужа, что с ним случилось.
- Всему виной та штука, которую он так сильно любил? Люди называют это ружьями. Держись от них подальше, Райнер. От такой любви и головы лишиться можно - скажет ему однажды один знакомый плотник, с которым Артур решит поделиться новостями о неудавшемся контракте.
Но сам зельевар совсем не был уверен в самоубийстве Питта: он не слышал выстрела. И, даже если тот сбежавший незнакомец убил его, то сделал он это явно не из ружья.

××

Цветные картинки перед глазами Эмиля постепенно таяли, снова превращаясь в большое сине-фиолетовое пятно. Воспоминания Райнера, которые всплывающие перед ним, подобно кадрам фильма, тускнели и исчезали, уходя куда-то в стены. Снова послышался звон колокольчиков. Артур стоял позади Эмиля, он аккуратно придерживал его за плечи, будто боялся, что тот упадет.
- Эффект этих дождей бывает неожиданным, может вызвать сильные головокружения и тошноту - будто оправдываясь за свои прикосновения, пояснил он - присядь - надавив на плечи, усадил его обратно на недавно застеленную кровать и почти насильно всунул в руки чашку с уже остывшим чаем - пей.
Райнер не сводил с него взгляда, выжидая, когда он сделает первый глоток. Синева вокруг рассеивалась. Артур прикрыл окно, в комнате постепенно становилось теплее.
- Тебе будет сложно выразить свои воспоминания так детально, поэтому лучше не подпускать этот дождь к тебе - Артур все еще помнил насколько плохо ему было, когда он по глупости попал под такой вот ливень и рядом не было никого, кто мог бы помочь отличить реальность от воспоминаний.
Оставив коллегу, он отошел к шкафу и достал оттуда чистую одежду. Ровной стопкой он поставил все рядом с фэйри.
- Расскажи, что произошло в ту ночь, что ты видел? - Артур сел напротив, выжидающе смотря на Эмиля - и переоденься, ты так заболеешь - продолжил он, улыбнувшись - Я не желаю тебе зла.

Мистер Райнер знал явно больше чем должен был.