[icon]https://i.imgur.com/Yz30qOW.jpg[/icon]

Ровно с того момента, как архонт выиграла два билета на дирижабль, Руфус был убежден в одном – ему пора в отпуск. Именно эта фраза стала на какое-то время доминирующей в лексиконе плаща. Ей же он и мотивировал внеплановые расходы в виде пёстрой гавайской рубашки, человеческого фотоаппарата и пары новых чемоданов. А в скором времени и свою лень.

- Руфус, ты помнишь, куда я положила библиотечный бестиарий? – Не-а, что-то с памятью. Кажется, пора в отпуск.
- Плащ, подсоби-ка нам. Сними сундук с антресолей. – Увы, сил совсем нет. Кажется, пора в отпуск.
- Эй, бездельник! На улице ж льет как из ведра, так какого черта ты мокнешь под дождем? – Жду. Когда закончится, точно поеду отпуск! 

И все в таком роде. Через неделю уже весь Шрамовый переулок знал, как сильно Руфус хочет в отпуск. А еще через неделю добрая часть шрамовых уже была готова оплатить плащу любую поездку, желательно куда-то за горы Хап, лишь бы не слышать его непрекращающиеся стенания.

По правде говоря, Руфус не знал, что такое «отпуск». Не знал, но очень хотел узнать. То есть, он слышал об этом загадочном ритуале, когда ты вышвыриваешь прочь все гнетущие тебя дела и всецело отдаешься в объятия целительного расслабления. Но в семье, в которой рос плащ, отпуск был не в почете. Его родители, не в пример Руфусу, были сущими трудоголиками: ни мать, ни отец за все время своего существования ни разу не помышляли об отдыхе. Да и сам плащ не мог представить их не при делах. Это же какой бы хаос начался в загро… в мире.

В общем, Руфус так бы и канючил по поводу желаемого отпуска, если бы однажды утром Арька не принесла весть о «Каравелле», причалившей на Маковом поле. В этот момент плащ еще раз убедился в том, что если долго и упорно клянчить что-то у Воли, она не выдержит и даст тебе желаемое, лишь бы тебя заткнуть.

Так Руфус и Ариадна отправились в отпуск.

Транспортировку плащ взял на себя - одна просьба старому другу, и к вечеру у них бы была роскошная карета, которая вмиг домчала бы их до Маковых полей.
Ну, может быть не такая уж и роскошная. Как оказалось, Моль уже лет пять как покинул пост возничего в гильдии Творцов, и вместо театрально-расфуфыренной кареты у него теперь была только вовсе не театрально-разваливающаяся телега.

Однако, ветхое состояние повозки было меньшей из проблем. Куда более сложным испытанием оказалась дорога…
Это были самые долгие десять часов в жизни Руфуса. О веселых посиделках в телеге и походных байках до утра пришлось забыть сразу же: едва взобравшись в повозку и устроившись на тюках с неведомой всячиной, архонт завалилась спать, а извозчик-Моль всю дорогу был весьма мольчалив. Вот и вышло, что все эти десять часов плащ был предоставлен самому себе. А, как известно, Руфус и одиночество - вещи плохо сочетаемые, и потому, прежде чем они добрались до места назначения, плащ успел:

а) Сыграть десяток раз в игру «угадай что за тем деревом» с самим собой и проиграть;
б) Попытаться написать авантюрную балладу о тягостях путешествий в одиночестве. Неудачно;
в) Трижды попытаться рассказать Молю-молчуну свой самый смешной анекдот про моль, которая заходит в бар;
г) Быть высаженным за оскорбление;
д) Догнать телегу на полном ходу;
е) Пару раз попытаться покормить руэнна на полном ходу. Безуспешно. Потеря: три морковки и самоуважение;
ё) Придумать свой собственный анекдот про моль и фонарь;
ж) Снова быть высаженным. Теперь за оскорбление и неуважение ко всем членистоногим;
з) Снова догнать телегу на полном ходу;
и) Промокнуть под утренним дождем;
й) Спрятаться под тентом телеги;
к) Промокнуть и там, каждую минуту проверяя, не перестало ли капать снаружи;
л) Сделать пару смешных фотографий спящего архонта;
   
Плащ как раз заканчивал снимать последний кадр, когда повозка громыхнула и остановилась. Сперва он подумал, что на них, наконец, напали какие-то мерзкие твари, и их путешествие в телеге будет хоть чуточку захватывающим, но появившаяся в тентовом проеме морда Моли говорила о том, что они приехали.
- Эй, проснись! – Руфус легонько шлепнул девушку по лицу рукавом. – Ну ты и соня. Тебя даже утренний дождь не разбудил. Моль говорит, мы уже приехали к Маковому полю.

Пока архонт скидывала с себя объятия сонных фей из До Блаттаг, окончательно приходя в себя, плащ принялся за свои пожитки. Разгружая багаж Руфус отметил для себя, что спускать с телеги два набитых битком чемодана было куда сложнее, чем грузить их до этого. Возможно, причина крылась в Вигглзах: едва узнав, что плащ куда-то уезжает, братья любезно, незамедлительно, а главное – безвозмездно предложили тому помощь. Они так старательно, насколько это позволял вторичный радикулит младшего из них, грузили его чемоданы, что даже Руфусу стало неловко.

Закончив с багажом плащ вспомнил, что неплохо было бы и расплатиться с извозчиком. Моль в этом плане был весьма специфичным существом: его не интересовали ни деньги, ни драгоценности, ни прочие богатства сказочного мира. Платой за его услуги был обыденный, безобидный и, казалось бы, общедоступный, но, увы, запрещенный в Сказке товар. Товар, который имелся у Руфуса.
Плащ резво взобрался на место извозчика и, усевшись рядом с Молью, молча смерил его незримым взглядом. Тот не моргал. Убедившись, что архонт все еще клюет носом на чемоданах, Руфус пододвинулся ближе. Рукав извлек из темных недр его шелковой натуры увесистый бумажный сверток и, положив его на сидение, медленно пододвинул вперед.
- Вот, как и договаривались. Если кто-т спросит, ты меня не знаешь. А это, – плащ кивнул на сверток, - так, нашел на помойке или еще где. Понял? Мне не нужны проблемы со Стражей.

Моль если и понимал, то делал это молча, и плащу оставалось лишь догадываться о природе этого молчания. Возможно, моль играл в свою игру: был двойным агентом, перекупщиком под прикрытием или на нем просто висел прослушивающий жучок Стражей. Руфус не горел желанием в это вникать, а потому просто по-братски хлопнул Моль по крылу на прощание и покинул повозку.
За пять лет плащ так и не понял, что Моль не умел разговаривать.

Однако, всего через минуту Руфус уже забыл как и об этом разговоре, так и о своем багаже, валяющемся на поле, и придался если не незаконному, то уж точно бесцеремонному фотографированию «Каравеллы» во всех её ракурсах.

Отъехав на достаточное расстояние, - так что бы воздушное судно скрылось из виду, - Моль остановил свою повозку.
Дрыгая от волнения зелеными усами он нетерпеливо вскрыл полученный сверток. Да, плащ его не обманул - внутри было старое шерстяное пальто, запрещенное к ввозу в Сказку еще с инцидента года Ненасытного Глада. Моль что есть силы вгрызся в пальто, и на сетчатом глазу проступила слеза счастья.   

Примерно в это же время Вигглз-старший обнаружил в своем шкафу пропажу коллекции старинных пальто его покойной матушки. И хотя никаких явных улик, указывающих на похитителя, не было, в голове у гнома крутилось одно имя.

Руфус икнул.

Отредактировано Руфус (2019-03-02 00:15:29)

Минул без малого десяток минут прежде чем разбуженная разумным плащом Ариадна окончательно скинула с себя остатки сна и, раздвинув края брезентового полога, спустила ноги на твёрдую землю.
В прогретом весенним солнцем воздухе висел дурманящий аромат цветущих маков, мешавшийся с запахами влажной древесины и сырой земли, и учёная вдыхала эту какофонию полной грудью, сладко потягиваясь и разминая затёкшие мышцы. От сна на жёстком настиле и плотно-набитых тюках болела шея и ныла спина, но это практически не мешало Ариадне чувствовать себя бодрой и отдохнувшей - всё же сон, пусть порой и прерывающийся громким голосом Руфуса или его неосторожными движениями, не только помог скоротать дорогу, но и восстановил иссякшие к концу предыдущего дня силы.
Где-то позади, ближе к козлам, громко щёлкнул затвор фотоаппарата. А потом ещё. И ещё.
— Оставь плёнку на полёт, Руфус! – крикнула своему соседу Ариадна, накидывая лямку сумки на плечо и поднимаясь с края повозки, – А то так все кадры растратишь на всякую...
Последнее слово застряло где-то в горле, стоило девушке завернуть за угол и увидеть то, что до этого момента скрывала от неё плотная непроницаемая ткань полога.
Впереди, метрах в двухста от них, бросила свой якорь "Каравелла".
Она была не такой, каким обычно представляют себе дирижабль большинство обывателей: стройный трёхмачтовый галеон со спущенными потрёпанными парусами был, скорее, громким приветствием из эпохи Великих географических открытий, чем имел хоть что-то общее с гением паровой инженерной мысли. И даже огромный покачивающийся на ветру наполненный воздухом шар, сдерживаемый натянутыми от самой палубы крепкими канатами, едва ли давал уверенность в том, что эта махина может подниматься в воздух.
— И вот почему я чувствую себя такой обманутой?... – вполголоса проговорила Ариадна, ощущая на языке вкус горького разочарования.
Всё должно было быть не так. Она должна была быть другой. Должна была быть дирижаблем - дирижаблем, а не кораблём!
На какое-то мгновение в голове мелькнула мысль уйти. Сбежать. Уехать. Сказать, что всё это нелепое недоразумение, что они ошиблись местом, временем, лотерейными билетами, в конце-концов. И Ариадна даже обернулась в надежде, что их зеленоусый крылатый извозчик ещё стоит на месте и ждёт их, но... Но скрипучая телега Моли уже скрылась за ближайшим холмом, а их с Руфусом так некстати окликали откуда-то сверху.
Приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы укрыться от бьющих прямо в глаза ярких солнечных лучей, учёная задрала голову и посмотрела на стоявшую на палубе черноволосую девушку. Молодая, на вид едва ли старше самой Ариадны, она совсем не вписывалась в экстерьер корабля. Сюда бы крепкую Энн Бонни, а не утончённую Терезу Пельтье...
— Доброго...утра! – крикнула Ариадна в ответ и махнула свободной рукой в качестве приветствия, – Меня зовут Ариадна, а это, – архонт кивнула в сторону стоявшего рядом с ней красного плаща, – Руфус. Мы здесь... – она осеклась, на ходу раздумывая, как приличнее обозвать те клочки бумаги, которые она вытащила из лотерейного барабана, – по путёвке. Выиграли недели две назад, на празднике в честь Кануна Неба и Земли.
Теперь оставалось надеяться, что капитан Чара Шайн понимает, о чём идёт речь.
И что она не поднимет якорь, едва поняв, кто именно собирается подняться на борт её судна.

Отредактировано Ариадна (2019-05-02 15:44:05)

«Дневник Василия.
17 мая Лютых лун.
Гавайская рубашка под бедром. Следы моих когтей на разорванной обивке чемодана. Эта тварь не боится меня. Я видел его истинный… капюшон. Вся его сущность состоит из нитей, а все нити пропитаны алчностью и нечистой совестью. И когда его пороки дойдут до предела, все людишки посмотрят вниз и возопят: «Спаси нас!», а я прошепчу: «Нет»… ПОТОМУ ЧТО Я, БЛИН, В ЧЕМОДАНЕ».
Котяра в порыве ярости гневно вскрикнул и оставил на обивке ещё парочку глубоких царапин. Судя по укачиванию, он был где-то в дороге. Судя по тому, что никто не реагировал на необыкновенное поведение чемодана, кто-то снаружи либо крепенько спал, либо был глухим, либо знал, что чемодан именно так и должен себя вести.

«Я выбираю вариант с крепким сном!» подумал Василий, как будто кто-то мог услышать его мысли. Хотя… А вдруг в этом чемодане время идет гораздо медленнее, чем снаружи, и люди уже достаточно эволюционировали, что бы уметь читать чужие мысли? Да ну, бред же! Люди эволюционируют! Хороший анекдот. «ВСЕМ СМЕЯТЬСЯ!».  Но рубашка все так же молчаливо игнорила котяру, скатавшийся клубок красных нитей вообще находился на своей волне, а потрепанного вида носки (и зачем они только плащу?) битый час строили планы по захвату мира, не обращая внимания на пушистого пассажира.

И зачем он только решился улечься вечером спать в чемодан? Если бы не его кошачья тяга спать в малых, ограниченных со всех сторон пространствах, то он сейчас бы спокойно дремал где-нибудь в районе постельки с одеялком, видя десятый сон и имя в своем распоряжении весь чердак. В прочем, он и так в его распоряжении, просто не все об этом ещё знают, но итог всё равно один - Василий находится сейчас в чемодане, который, как он надеялся, направляется вместе с Ариадной и Руфусом к дирижаблю. Кто теперь присмотрит за чердаком? Зачем носкам захватывать весь мир, если им вполне будет достаточно и автономной тумбочки? Была ли эта месть плаща за слегка помятое содержимое чемодана или у него изначально «был план, и он его придерживался»? Всего этого Вася, конечно же, не знал. Особенно о замыслах Руфуса. Весьма трудно предугадать ход его мыслей, особенно в ЭТИ ДНИ. «Все же надо было ему дать денег, когда он клянчил их на свой отпуск».

Примерно через час такого веселого путешествия, неведомый для Василия транспорт прекратил движение. «Ну сейчас я вам устрою»,  кот затихарился в чемодане, готовясь «радостно» приветствовать того, кто его откроет. Вот кто-то поднял чемодан и понес его. Вот его куда-то поставили и… Ничего. До его ушей стали доносится знакомые и мало знакомые голоса. Видимо, они уже прибыли к месту посадки, но были ли они уже на борту и собирается ли кто-то вызволить его из этих каземат – загадка. «Ладно, попробуем снова повторить этот трюк», - Василий пропихнул сквозь щель коготь и вновь попытался поддеть небольшие замочки чемодана. На сей раз, ему повезло. Замочки звучно щёлкнули и Василий мог спиной оттолкнуть верхнюю створку чемодана. Слегка приподняв её, Вася сквозь щель увидел, как этот чемодан лежит рядом с огромным дирижаблем, а где-то в стороне стоит Ариадна вместе с Руфусом, ведя светскую беседу с обжигающей красоткой на борту.

«Хм… А знаете, у меня внезапно появилось огромное желание изучить поподробнее сей шикарное произведение технического искусства», думая это, Василий постепенно «растворялся» в воздухе, становясь невидимым. «Что ж… не будем себя искусственно ограничивать».

Кот ловко вылез из чемодана и, прошмыгнув мимо всех, поднялся по трапу на борт.
«Итак! Где можно с пользой потратить свою невидимость?». Василий пробежал взглядом палубу, оперативно изучая окружение. В результате, его взор приковала дверь с надписью «Посторонним вход В.», откуда только что вышел служащий сей «Каравеллы». «Хм…»
Василий метнулся к закрывающейся двери и проник внутрь дирижабля.

Отредактировано Василий (2019-04-26 09:57:47)