Дом оказался и вправду на улице Ив. Только вот почему ему никто не уточнил, что эта улица - не столько в жилом квартале, сколько в двадцати минутах от него? Да еще и на каком-то отшибе, где не было других домов. Впрочем, тот, у которого стоял он сам... оставлял желать, чтобы его тоже не было. Странное недоразумение высилось на два этажа чудаковатой смесью стилей: издалека ему показалось, что дом в средневековом европейском стиле, но вблизи он был больше похож на те, которые Джеймсу доводилось видеть во Въетнаме: из белого камня, четкой формы, только к этому присобачили крышу с оранжевой черепицей, как в остальном городе. Зато он действительно стоял в тени большой ивы, которая, как и сам дом, уютно разместилась прямо на краю обрыва, ведущего в город рядом ступеней, по которым довелось подняться солдату. Что примечательно - дом не было видно снизу, да и лестницу он нашел не сразу. А отсюда напротив, Валден был словно на ладони.

Выглядело все хлипко. Дом не спас бы даже огромный забор: снаружи он походил на потрепанную старуху, которая грозится помереть от малейшего толчка. На крыше кое где не хватало черепиц, краска на ставнях требовала срочного участия хозяев, маленький сад, некогда явно красивый цветущий, превратился в поляну высоченной травы. Обойти дом было почти невозможно из-за густых зарослей. Но входная дверь оказалась неожиданно интересной. Темное дерево со стеклянным витражом высилось на добрых три метра, но разглядеть, что внутри, было невозможно. Но здесь, как и говорила фэйри из гильдии, были фонари: примечательные творения восточных мастеров было сложно не узнать. В его родном мире посчитали бы кощунственным использовать такое произведение искусства, как эта дверь, для такой рухляди.

Это было похоже на Моргану, пусть он толком и не знал ничего о ней. Хаос и беспорядок, а рядом - мощенная дорожка и роскошная дверь. Хотя Блэкмору наверняка казался странным тот факт, что его сюда отправили: фэйри не оставляют тел, когда умирают. Так что за процедура? Возможно, похороны были чем-то символичным, вроде захоронения некоторых вещей и надгробия?

О ногу застывшего у входа мужчины потерлась кошка: ее голубые пронзительные глаза уставились на него, светлая шерстка с темной маской на мордочке лоснились чистотой. Она смотрела выжидающе, словно приглашая войти и посмотреть, что ждет внутри. Когда Джеймс поддался на эту провокацию и открыл дверь, та распахнулась без единого скрипа. Кошка, словно хозяйка дома, вальяжно вошла внутрь.

Внутри все выглядело... слишком иначе. Трудно было даже поверить, что ты не переместился в пространстве в иной мир, всего лишь переступив порог старого дома. Фонари у входа намекали ему, но недостаточно подготовили к внутреннему убранству дома. Он оказался в коридоре, устланном коврами. Закрыв за собой дверь, солдат погрузился в узор витража, пропускавшего лишь частичку солнечного света из-за заката. Вероятно, в разгар дня разноцветные узоры заливали все вокруг своим светом. По обоим бокам от него были колонны цвета слоновой кости.

У бокового окна стоял вплотную к стене диван, подле него - аккуратно заправленная алая штора из легчайшего материала, перед ними - крохотный деревянный столик, на котором лежала книга... при ближайшем рассмотрении оказавшаяся "Сборником сонетов" Уильяма Шекспира. Ваза на столе была набита цветами до отказа: один даже выпал и теперь лежал на страницах открытой книги. Дверь у дивана, устланного алыми подушками, была не менее дорогой, чем прошлая. Она вела в небольшую, но светлую кухню.

На кухне не было ничего примечательного: очаг явно давно не зажигали, но на мебели ни пылинки. У окна, более широкого, чем в коридоре, стоял стол и два стула. Из коридора послышалось звонкое "Мяу", и Джеймс был вынужден последовать на звук. Кошка сидела на полу, уставившись на него своими умными глазами и не моргая. Затем, долгую секунду спустя, легко припустила куда-то на второй этаж.

Первая дверь коридора вела в гостевую комнату. Похоже, весь дом был так обставлен: на арабский манер, хотя возможно в мире фэйри этот стиль имел иное название. Изысканная мебель из темного дерева, алые подушки, богато изукрашенные ковры и шелк: он ниспадал с потолка, подчеркивая многочисленные светильники-фонарики. У окна - большой диван, усеянный подушками и скрытый под легчайшей тканью балдахина, у стены: камин со стоящей на нем большой картиной. На картине - перевернутый вверх ногами человек с телом человека, но головой и оперением ворона. Посреди комнаты стояли несколько столиков, образующие единую композицию, у камина - несколько рядов подушек и кресло.

Комната под лестницей, по которой не так давно бежала кошка, оказалась не маленькой каморкой, а некогда пристроенной частью дома: войдя в нее, Джеймс попал в помещение высотой в два этажа. Его встретил сиянием дивный витраж на стене, залитый светом заката. Оранжевые лучи солнца, искажаясь зелеными и голубыми красками стекла, создавало странный эффект пурпурного полумрака. Это библиотека. По обеим сторонам от него от пола и до потолка простирались книжные ряды, здесь было два этажа, а по центру комнаты: три кресла.

Лестница на второй этаж оказалась довольно крепкой, хотя местами поскрипывала под тяжелыми шагами. Этот скрип мертвенной в тишине дома казался зловещим. Да, это был один из тех домов, в которых царит странная атмосфера - здесь точно ждешь встретить призрака на каждом шагу. Не то чтобы его окружало старье. Скорее наоборот. Здесь все было слишком красивым как для подобного фасада. Как музейный экспонат из далекого прошлого, но не как жилье.

Кроме книги в начале, ни одного личного предмета, хотя с другой стороны можно было назвать само это место слишком личным, чтобы он мог просто так войти сюда. Второй этаж представлял жилые помещения. Почти вся гостевая комната была скрыта белой тканью - ее закрыли за ненадобностью. Вторая спальня была напротив, роскошной - очевидно, здесь жила сама Фална. В нос сразу ударил аромат жасмина и благовоний: с потолка свисали те же восточные фонари, но теперь поддерживаемые легкой тканью. Посреди комнаты стояла кровать с  роскошным балдахином, но сейчас он был аккуратно собран у столбиков. Прямо у входа на стене висела гитара: довольно новая. Или хорошо сохранившаяся. У окна - изысканный туалетный столик, напрочь увешанный драгоценностями. Это с головой выдавало в Фалне любительницу украшений, впрочем, не похоже, что она скрывала это. В последнюю их встречу она была разряжена так, словно собралась под венец, увешанная золотом. На прикроватном столике покоились свечи, между гитарой и туалетным столиком расположился камин. В другом конце комнаты - огромный платяной шкаф, точно не из этого века: орнамент из дерева позволял рассмотреть наряды внутри.

Оставалась только одна комната - очевидно, купальня. Кошка уже сидела рядом с тяжелой дубовой дверью, тщательно вылизывая лапы и умывая мордочку. Заметив его, это прекрасное создание уставилось на солдата своими большими глазами и как будто улыбнулось.

Отредактировано Фална Моргана (2019-08-28 23:31:37)

И снова, стоило ему открыть дверь, первой внутрь прошмыгнула кошка. Хотя коты, казалось бы, были от воды максимально далеки. Когда солдат сделал несколько шагов перед, поначалу его ослепил оранжевый свет уходящего солнца из большого открытого окна. Когда глаза немного привыкли к такому яркому свету, вторым, что мог заметить Джеймс, было странное тепло и насыщенный аромат жасмина. Как будто над ним хотели подшутить фэйри, заставив поверить в то, что призракам нужны купания.

И если бы они хотели, такие жестокие шутки были в их духе. Но Моргана не шутила никогда, хотя поначалу ему казалось, что это было бы в ее духе. Она была напрочь лишена беззаботности других жителей Валдена, зато обладала вполне человеческой корыстностью: Джеймс не однократно видел ее прогуливающейся с состоятельными фэйри.

Здесь тоже были шторы, но не тяжелые портьеры, а такая же легкая шелковистая ткань, сейчас слегка потревоженная ветром из окна. По ту сторону распахнутых ставен - целый Валден, как с картинки. Город пылал золотом в лучах заходящего солнца, а половина неба уже окрасилась в темно-синий цвет, в то время как другая приобрела изысканный пурпурный оттенок с выделяющимися на ней звездами. Завораживающий вид. На внутреннем подоконнике стояли две бутылки вина и один бокал, заполненный наполовину алой жидкостью. Обе бутылки открыты, а одна - пуста. Шутка зашла слишком далеко. Несколько ступеней вели чуть выше, прямо в до отказа наполненный горячей водой бассейн.

Иначе, кроме как бассейном, такую ванну не назовешь. Сделана из хорошего камня, борт доходил ему до пояса. Полы, выложенные причудливой изумрудной мозаикой как будто светились изнутри. То здесь, то там лежали красные цветочные лепестки. Кто-то недавно развлекался? Бассейн протирался прямо перед большим окном и даже немного за него, хотя не был так уж велик: вместилось бы человека четыре.

Вода в бассейне не была прозрачной: она имела странный голубой оттенок и напоминала окрашенное молоко, казалась довольно вязкой. На поверхности плавали всевозможные растения. Те самые красные цветы, оказавшиеся розами, полевые ромашки, маленькие белые цветы, напоминающие колокольчики, жасмин и травы, пряный аромат которых примешивался к цветочному. И Моргана. Заметить ее, не приблизившись к краю бассейна было просто невозможно: почти все тело фэйри скрывала голубая вода. Только кое где выглядывали очертания... одежды?

Она выглядела в точности как живая. И как мертвая - одновременно. Ему точно говорили о том, что тела не остаются... или это было про отдельные виды фэйри и его все же позвали позаботиться о трупе, который ждет своего погребального часа? В конце концов, Джеймс даже не поинтересовался, к какому виду относилась сама Фална. Глаза девушки были закрыты, на ее лице застыло маской спокойное выражение. Кожа была бледнее снега, как будто она много времени провела в холодной воде, доселе алые губы слегка посинели. Но вода точно была горячей - от нее вовсю исходил пар. Рядом с бутылками на подоконнике тлели две свечи, над ним - еще один необычный фонарь. Длинные черные волосы обтекали ее тело как река, фэйри словно сама лежала на них. В темноте локонов запутались цветы и образ Морганы как будто срисовали из трагической шекспировской поэмы.

Растерявшись, Джеймс сделал шаг вперед, ступив на первую ступеньку, ведущую в бассейн. Скорее по инерции, чем желая убедиться, жива ли фэйри - не могли же ему солгать? И в этот же момент кошка, доселе почивавшая в углу на куче одежды, как безумная бросилась ему под ноги. Животное завопило, мужчина не имел и шанса удержать равновесие на небольшой ступеньке... и упал прямиком в воду. А заодно - в прохладные объятия мертвой девушки.

Это было, по меньшей мере, кощунственно, - оказаться в такой ситуации. Вода выплеснулась за край борта, когда он с оглушительным плеском приземлился в бассейн. Оказалось, что Моргана и вправду была одета. Только то, что он принял за саван, было легким халатом. Заметить свое упущение мужчине пришлось уже приземлившись на ее странно прохладную грудь. Только вот чего уж Джеймс не мог ожидать, так это того, что руки сомкнутся вокруг него в объятии. Еще секунда, и Моргана глубоко вдохнула, как будто давно этого не делала. Затем ее веки разомкнулись и два изумрудных глаза уставились на него со странной смесью призыва и удивления. Еще через секунду уголки губ Фалны приподнялись. Эта лукавая ухмылка делала ее прекраснее всего.

- О, это ты. - должно ли было это звучать удивленно? - В чем дело, Джеймс? Ты как будто призрака увидел. - она как будто насмехалась над ним, но решила продолжить: - Очень, очень соблазнительного призрака. - сладко прошептала Моргана, приподнявшись, насколько ей позволял тот факт, что мужчина лежал на ней. И в зеленых глазах черноволосой заплясал огонь. Хотя если сопоставить две бутылки вина на подоконнике и ее было ясно, что Фална не только вполне жива, но и вполне пьяна, хотя во втором факте можно было усомниться. Но тело фэйри и вправду было очень холодным, хотя вода, как теперь мог испытать на себе Джеймс, была наоборот горячей. - Ты пришел согреть меня? Только кто приходит в купальню к красивой девушке одетым? Моветон.

Слова мужчины о ее якобы смерти повеселили фэйри, но смех получился тихим, а не привычно звонким, с ноткой издевки. Его объятия согревали, но не более, чем все остальное: Моргане в такие моменты казалось, что она перешла какую-то грань, которая отделяла мир тепла от мира холода. К смерти легко привыкнуть. А вот почувствовать себя живым снова - сложнее.

- Скорее все вы - мертвые, притворяющиеся живыми. Я действительно была мертва, совершенно мертва. Просто пришла раньше тебя. - спокойно констатировала факт Фална. Ее взгляд был направлен в пустоту, но на губах все еще играла улыбка: - А теперь жива. Все относительно, ведь смерть еще зовет меня на ту сторону. О, и пила я вовсе не одна, мне всегда есть кому составить компанию.

Моргана приподняла бровь, словно в издевке. Она была из тех, кто умеет вполне убедительно отрицать собственное одиночество. Но Джеймс никогда не видел ее с одними и теми же людьми дважды. А в гильдии о ней травили отнюдь не приятные дружеские байки. Большинство боялись, другая часть была уверена, что проклятие коснется их тоже. Она ответила так, что могла бы и не отвечать. Да, Фална была вдрызг пьяна, но не тем опьянением, которое приподнимает настроение и делает тебя глупой версией себя. Это было сродни тому, как опаивали солдат, которым предстоит отрезать руку или ногу: алкоголь приглушает боль, делает все чуть менее серьезным, чем оно есть. И хотя все конечности Морганы были при ней, включая острый язык, взгляд ее где-то в глубине выдавал.

Она выдохнула, после чего опустилась обратно в горячую воду, утянув Джеймса за собой. Фална выглядела утомленной, но не возражала против его объятий или просто не имела сил вырываться: - Что сказать? Мало ли тебе сказали обо мне уже? О, или они решили подшутить над тобой. Ты освоился в Сказке, так что может уже почувствовал, что можешь осуждать меня? - с улыбкой говорила Моргана, плавно проводя пальцами вдоль влажных пепельных волос Джеймса. Жестокость собственных слов не находила в ней ни малейшего отклика, она уже привыкла ожидать худшего ото всех. Что толку верить кому-то? К чему это? Вторая рука выводила причудливые узоры на его широкой спине, в то время как стройная нога надежно прижала его собственную, не позволяя вырваться, когда Фална, смакуя его беспомощность, продолжила: - Я спирит. Убивать меня можно бесчисленное количество раз - но я все равно вернусь, пока сама не решу уйти. А это - лишь неприятный побочный эффект перехода. Я родилась заново, как рождаются кошки: пустотой. Получила тело, сотканное из ветра. Потом получила слух, со временем ко мне вернулось зрение, а потом осязание. Я научилась стоять, дышать и ходить, а теперь учусь быть живой. Все, кроме последнего, происходит быстро, ведь такое мнимое бессмертие - у нас в крови.

Моргана плотнее прижалась к нему, их лица оказались совсем близко. Хотя положение ее было плачевным, спирит вовсе не выглядела так, как следовало бы слабой женщине. Нет, она смотрела на него с вызовом, как и раньше, ни капли не ущемленная своим положением. Или просто забыв, каково это - чувствовать слабость. Джеймс выглядел всерьез озадаченным всем происходящим, у нее вызывал недоверие тот факт, что он не знал о таком прежде. - Если пришел, значит согреешь меня? - с надеждой спросила Фална, точно как дитя малое, хотя ее холодные руки под его рубашкой обладали отнюдь не детской невинностью. Кажется, за несколько минут она стала на самую малость теплее.

- Ах, ну что за очаровательная наивность, дорогой. Тебе следует прислушиваться к друзьям - слухи обо мне не врали. - заметила Моргана и была вполне справедлива. Нужно совсем не иметь мозгов, чтобы самому соваться ей под руку. Откуда Джеймсу было знать, как она поведет себя в минуту слабости? Фална - убийца. Пусть ее помыслы были вполне чисты, но руки оставались по локоть в крови. Убивать ей было так же легко, как и дышать. И это совсем не те убийства, к которым привык он сам. Это не выживание, а инстинкт охотника. То, что заставляет метку на ее плече пульсировать, когда он рядом - его инстинкт самосохранения, который побуждает в ней отнюдь не светлые мысли. Уничтожить. Стереть в пыль и украсить кровавым сумраком.

Но когда его губы опускаются на ее собственные, Моргана не сопротивляется. Она сама этого хотела. Она нуждалась в нем сейчас, но только сейчас. Сближение было слишком опасным, а с каждым его движением Фалне виделись цепи проклятия, которые все сильнее сковывают ее тело. Этот мужчина был опасен, но отнюдь не своей силой. Скорее тем, что он мог сделать с ней. Но Моргана уже вдоволь наигралась в эти игры, ей не нужна была иная близость, кроме физической, как и ему самому - она специально держала этого человека на расстоянии. Одинокой душе всегда хочется прикоснуться к кому-то... Иметь опору и ориентир, кого-то, чье плечо всегда рядом. Но Фална не позволяла себе таких вольностей.

Сейчас у него было явное преимущество, а у Морганы - никаких причин возражать. Несмотря на холод, охвативший ее тело, губы фэйри оказались мягкими и податливыми. Она ответила на поцелуй, притягивая его ближе. Руки девушки сомкнулись на широкой спине мужчины, ее грудь прижалась к его груди. Это был немного грубый, но страстный и долгий поцелуй. Совсем не такой, какой ожидаешь от кого-то полумертвого. Губы Фалны послушно разомкнулись, приглашая, и кажется в купальне стало еще немного жарче, когда простой поцелуй перерос в горячую ласку.

Оторвавшись от губ мужчины, Моргана усмехнулась: - Надо же, необыкновенная красота. Вот уж точно, что необыкновенная, когда сам ты в стельку пьян. - насмешливо заметила черноволосая, ладонью проводя вдоль его груди и обводя пальцами каждый шрам. - Мое лицо кажется тебе красивым? Это лестно. Все говорят, что у меня прекрасное лицо, иногда я верю, иногда - нет. - Моргана легонько, играючи, укусила его в изгиб шеи, тут же запечатав укус поцелуем, а затем уперлась руками в плечи, вынуждая поднять себя.

Одежда на ней оказалась длинным шелковым халатом, затянутым широким поясом на изгибе талии. Черноволосая уткнулась в его ключицу, словно в поисках тепла, которое мог дать ей только Джеймс: - Ты солдат, но пахнешь чистотой. Веселым детством в кругу друзей. Бедами и горестями, огнем и пеплом. Хорошей семьей, горечью любви и теплым кровом. - сказав это, Моргана совершенно бессовестно провела языком вдоль шеи мужчины, словно пробуя его на вкус, но не оставила ни единой отметины. Хотя его друзья-фэйри наверняка слыли собственниками. Эти создания довольно жадны, они обожают все свое обозначать, это тоже отделяло их от людей, но Фална не видела в этом смысла. Ее руки и ноги все еще были довольно холодными, когда девушка встала, слегка пошатнувшись, после чего подошла к окну. Солнце уже попрощалось с Валденом, а на небе воцарились две луны - символ грядущего года. Она разделила длинные черные волосы, свободно ниспадавшие до середины бедер, скрытых голубой водой, и перекинув их на грудь.

Фална легко ослабила пояс и без того полупрозрачного одеяния, после чего сбросила верхнюю часть, не высвобождаясь из рукавов. На плече у фэйри была метка в виде двух скрещенных клинков: об этой метке судачили, что она по сей день связывает Моргану с ее господином. Девушка потянулась к бутылке с вином и налила в бокал, тут же выпивая треть его содержимого и беззастенчиво позволяя Джеймсу смотреть. Он часто видел ее в довольно открытых платьях, но строго с рукавами и полностью закрывавшими большую часть тела. Теперь было вполне ясно, почему слова о красоте Моргана восприняла так насмешливо: на ее спине практически не было мест, которые не покрывали бы шрамы. Неровные большие рубцы пересекали ее вдоль, иногда встречаясь между собой и разрастаясь по белой коже воспаленными линиями боли. Спину фэйри как будто разорвали, а затем вновь сложили по кусочкам и когда она повернулась к мужчине с бокалом в руке, стало ясно, что досталось не только спине: спереди шрамов было меньше, но и здесь они своим узором покрыли живот, начало бедер, а один слегка зашел на грудь, скрытую темными локонами. Моргана поставила пустой бокал на подоконник и подошла. В ее взгляде не было уязвимости, только насмешливое выражение.

- Мои ордена. На мне слишком мало места, чтобы это были трофеи - я убила гораздо, гораздо больше. Не потому что кто-то мне что-то сделал, им не нужно было со мной воевать, подвергать мою жизнь опасности. Мне просто приказали, я просто убивала. Чьих-то отцов и матерей, сыновей и дочерей, любовников, торопящихся под покровом ночи к теплу домов. Повод не нужен. -сказала Моргана, улыбнувшись и прильнув к его груди. - Как тебе эта красота?

Отредактировано Фална Моргана (2019-09-01 00:02:28)

В окно заглядывали две полные луны, в саду уже вовсю стрекотали сверчки: куда ни посмотри, повсюду царила полная безмятежность. Кто-то назвал бы мир фэйри истинной Сказкой, но только не Моргана. Она знала лучше всех, что стоит единожды проявить слабость и тебя тут же сожрут с потрохами. Конечно, фэйри были разными, но человечность не была присуща им в той же мере, что людям. Фална удобно устроилась на коленях у мужчины, прислушиваясь к биению его сердца, живого и такого изменчивого. Ее всегда раздражало, что люди так быстро переходили от одной эмоции к другой - они быстро забывали обиды, любили, чтобы затем полюбить кого-нибудь еще и оставить в прошлом тех, кого любили раньше.

- Ты очень наивен, Джеймс. - проворчала черноволосая, пальчиком обводя контур его рельефных мышц, которые только укрепила служба в гильдии Стражей. - Я же сказала, что была мертва. Меня развеяло по ветру в пух и прах! Буквально. - сказала Моргана тоном, каким объясняют что-либо ребенку, жестом укрепив правдивость своих слов - Но тебе ли не знать, что ран, иногда даже сильнейших, недостаточно для убийства? На этот раз мне ловко снесли голову, одним взмахом. Было неприятно, однако я уже привыкла. Но мои ордена - другое дело, я ни разу не умерла, пока получала эти знамена. Меня не пытались убивать. Нет, мною восхищались, наслаждались, как самой ценной из игрушек, и награждали плетью. Меня можно убить, только вот умереть я не могу... пока. Мое тело можно разрезать на мелкие кусочки, изничтожить и разорвать, отсечь мне голову или съесть - но через несколько дней я вернусь, такова моя суть. Бессмертие дарует спиритам массу преимуществ ценой короткой жизни. Мы живем совсем не так долго, как люди, а другие фэйри подавно.

Фална довольно зажмурилась и улыбнулась, оставляя вереницу поцелуев на его шее. Ее ни капли не стесняло соприкосновение их обнаженной кожи: то ли по воле опьянения, то ли сама спирит уже давно перестала беспокоиться о таком. - Мои шрамы напоминают мне о том пути, который предстоит пройти мне одной. О мести, которой я жажду больше всего. О том, что я никому никогда не верю и не должна доверять. Мне не нужны ни жизнь, ни товарищи, ни чувства, ни эта жалость в твоих глазах. Я искуплю свою вину, саму свою жизнь, а затем уйду и наконец-то стану свободным ветром. - размеренно сказала Моргана, легко убирая небольшую белую прядь с его лица и притягивая Джеймса для нового поцелуя. Ее руки, обхватившие его лицо, стали гораздо теплее, хотя до человеческого тепла им было все еще далеко. Но ее губы были горячими. В зеленых глазах спирита зажглась неподдельная страсть и этот огонь мог бы легко перекинуться на него, но Фална сдерживала себя. На ее лице отразилось понимание, когда девушка оторвалась от его губ и заглянула в глаза. - Уходи, Джеймс. Или оставайся, но тебе все равно придется уйти завтра. А если не захочешь - я прогоню тебя. Мне не нужны все эти... чувства. Жалость заставляет делать глупости, о которых потом приходится жалеть. Я проклята, ты же знаешь.

Проклятой Моргану называли не просто так: ее проклятие касалось людей, которых она лично приводила в Сказку. Только вот рассказывать о нем Фална ему не торопилась - обрывки информации Джеймс узнал в гильдии. Проклятие было не только вполне реальным, но и опасным. Можно сказать, что она по-своему заботилась о нем, пусть даже делала вид, что это лишь сделка между ними, за которую рано или поздно придется заплатить сполна. Сейчас никто из них не мог принять здравое решение: Фална из-за своего упрямства и состояния, а Джеймс - потому что жалость к ней затмила его здравый смысл, и Моргана знала об этом.

- Кто бы мог подумать, что ты больше всего будешь волноваться о таких глупостях, как чья-то жизнь или смерть. Тебе следовало бы больше беспокоиться о себе, а не об окружающих, неужели жизнь этому все еще не научила? - поинтересовалась с улыбкой Моргана, вновь опустив голову на его плечо. Какое-то время она словно искала в себе силы подняться, спокойно наблюдая прекрасный пейзаж за окном: ее лицо было совершенно спокойным, но без следа свойственной фэйри безмятежной веселости.

Валден переливался золотом в сиянии двух лун, такой далекий, каким всегда и был для нее. И Моргане вовсе не хотелось становиться ближе. Ее Сказка не была ни веселой, ни счастливой. Фална слишком привыкла к одиночеству, а компания неизменно вызывала в ней мысли о предательстве. Ее всегда предавали. И Джеймс тоже предаст, это лишь вопрос времени. Просто не следует задумываться об этом слишком рано. Сегодня она была жива, пьяна и вполне довольна. Значит, ничего не мешало стать еще счастливей на одну ночь. - Я не устаю от слов, я им не верю. Так что можешь смело лгать что-нибудь лестное... - сказала Моргана, позволяя мужчине исследовать собственное тело и задумавшись на секунду, а затем продолжив с тихим смехом - ... например, что-нибудь о том, как я прекрасна, соблазнительна и что ты не встречал женщины лучше меня в своей жизни.

Фална сама дала ему выбор, так что была готова к любому ответу. Можно сказать, что тот, который дал Джеймс, одновременно и удовлетворил и расстроил ее. Когда одну из лун сожрала темная туча, черноволосая встала, положив ладони на плечи мужчины. За окном дело явно близилось к грозе, но Моргана не поворачивала голову, чтобы посмотреть: ее зеленые глаза смотрели только на него, со странной смесью лукавства и недоверия. - Тогда пойдем, пока сонная трава не погрузила тебя в сон. - сказала девушка, после чего с неожиданной легкостью преодолела несколько ступень, выходя из бассейна. Мокрый шелк тут же плотно облепил каждый изгиб ее тела,скрыв под собой шрамы, а тяжелый подол зашуршал по каменному полу. Моргана легко распахнула дверь, позволяя туманному пару заполнить прохладный коридор, а затем скрылась за следующей дверью, ведущей в спальню.

Едва переступив порог другой комнаты, Джеймс снова как будто оказался в целом саду жасмина, хотя окно было открыто. Фэйри без труда зажгла пару восточных ламп, которые теперь играли по комнате мягкими бликами алого, синего и желтого. Фална сбросила мокрую ткань еще на пороге комнаты, но с ее темных волос продолжала капать влага, когда спирит без капли стеснения прильнула к губам мужчины, соединяя их в страстном поцелуе. - Обещаю не есть тебя, Джеймс.

Приятно знать, что ее спутнику были чужды звериные инстинкты истинных солдафонов, чья главная цель - лишь бы уложить женщину и удовлетворить свои потребности. Джеймс был умнее. Он предпочитал наблюдать и не торопиться в ожидании, что она сама покажет ему, как с ней обращаться. И Фална была готова идти на уступки и не заставлять его теряться в догадках: тем более что запутать с таким-то телом было легко. Но спирит не собиралась давать ему жалеть себя или думать о ее шрамах, отнюдь. Сладостный поцелуй сменился страстным взглядом, который лучше слов передавал намерения Морганы, еще до того как ее рука потянулась к его и обхватила ладонь, ненавязчиво потянув к укутанной в балдахин кровати.

Фэйри тоже не торопилась: она смотрела на него, как смотрит зверь, притаившийся в засаде. Девушка отпустит его, если он захочет, но Моргана прекрасно видела, что хочет он далеко не убежать - по крайней мере тело мужчины говорило само за себя. Перина приняла их вес с удивительной легкостью, а красная материя занавески замкнулась за спиной Джеймса, погрузив их в полное уединение. Кровать была огромной, как для одной Морганы: она не занимала даже ее трети, но идеальной для того, кто забыл про спокойный сон и постоянно ворочался во сне. Изысканное покрывало поблескивало золотой вышивкой в неровном свете свечей и восточных фонарей.

Желание в глазах фэйри было неподдельным. Ей, временно лишенной человеческого тепла, хотелось дышaть им, лизнуть его, съесть, выпить… Его губы нa вкус были точно мед. И хотя у него нa щёкaх небольшaя щетинa, и онa щекочет ей кожу, Фалне всё рaвно, совершенно всё рaвно. Его прикосновения тaкие желaнные. Так что его руки должны быть везде и невaжно, что он прaктически оседлaл ее и это немного нервировало. Моргане хотелось быть еще ближе. Хотя бы на одну ночь. Но если это лишь одна ночь - они должны быть одним и никак иначе.

Она не знала его, не знала, как он реагирует на женщин. Не предпочитает ли тех, которые прикидываются, будто не знают, чего от них ждут, тем, которые знают. Но поздно было делиться интересами: Фална вновь поцеловала его и сама притянула мужские ладони к своим бедрам и груди. Небольшая прядь черных волос упала на ее грудь. Он ощущал ее всю — ее прохладное, мягкое тело и ее желание. Голод, который крепчал в ней с каждым вздохом. Ее язык осторожно касался его языка, дразня и лаская. Разница температур стала только еще одним аспектом желания, как игры с огнем или льдом. Руки Морганы свободно исследовали его тело, опускаясь все ниже, когда ее губы коснулись шеи Джеймса, целуя и легко покусывая, словно дразня. Фална не могла не заметить, как он затвердел и напрягся, но только теперь удостоила его прикосновением, чуть проведя пальчиками, едва касаясь, и это касание исторгло из глотки мужчины тихий стон. Он посмотрел на нее глазами тонущего и фэйри понравился этот взгляд, она поддразнила его снова и усмехнулась, а затем опять были поцелуи. Медленные и долгие, горячие и сильные. Язык, скользящий гладко и ровно, атакующий, ретирующийся. В них Моргана была удивительно искусна: один поцелуй был горячим и страстным, второй - откровенно развратным, а третий - нежным, словно губы ее взяли на себя задачу говорить за все тело. Одним поцелуем она настаивала, а другим уже просила, проводя дорожку из поцелуев к груди мужчины.

Отредактировано Фална Моргана (2019-09-03 21:46:24)

Моргана не собиралась принимать на себя полное управление ситуацией: даже несмотря на известную степень опьянения, она не считала себя в достаточной степени окрепшей, чтобы совладать с мужчиной. Им во всем нравится управлять, считать себя главными, но у Фалны это не вызывало отторжения. Она не любила подчиняться, но сейчас ее никто и не принуждал. Они оба хотели этого, как есть, а сетовать было бы глупо. Так что приходилось идти на уступки: на одну ночь она была полностью в его власти, но только в этот раз.

Так что фэйри покорно опустилась на пол. Белизна ее шрамов выделялась в свете диковинных ламп, но они совершенно не беспокоили Моргану, губы которой растянулись в легкой ухмылке, стоило ему как следует почувствовать ее возбуждение. Ей было совершенно не стыдно выгибать спину, желая заполучить свою долю удовольствия, но было заметно, как напрягись плечи Фалны, стоило ей оказаться к нему спиной. Она стала похожа на кошку, которая в любой момент готова вывернуться из-под гладящей руки и наброситься на обидчика. Недоверие не оставляло ее даже сейчас, когда бал правило вожделение. Так было всегда. Пусть теперь для нее не было явных угроз, это напряжение никогда не покинет ее. Она была уже готова; ей не требовался ни поцелуй, ни какая то другая прелюдия. Она не знала, сможет ли пережить то, что он, по видимому, собирался сделать, но хотела, чтобы он просто вошел в нее.

Он совершенно бесстыдно дразнил ее, угадав игривое настроение, и Фалне это нравилось: она поощряла его тихими стонами. Черноволосая чувствовала, что мужчина что-то задумал, но не была уверена ровно до тех пор, пока его член не оказался внутри ее задницы. Ну кто бы сомневался, не без диковинных предпочтений. Боль пронзила ее моментально и на глаза навернулись слезы, заставив выгнуть спину в попытке избавиться от нее, но крепкие руки тут же схватили фэйри, останавливая ее. Спустя несколько минут Моргана уже спокойнее относилась к его грубости, но по тому, как спирит затихла было ясно, что он вовсе не прощен.

Спустя несколько толчков, он резко вошел в нее, вырвав тихий стон из уст Морганы.  Она обладала уникальной способностью говорить, не произнося ни слова. Он оставался в таком положении некоторое время, погрузившись в нее до предела, и фэйри была рада этой небольшой передышке. Мелкая дрожь во всем теле выдала ее наслаждение и лишь подтвердила, что с выбором метода Джеймс явно не ошибся, по крайней мере частично. Ощущения Морганы притупились. Она чувствовала себя опьяненной, одурманенной страстью, так что беспрекословно потакала ему во всем. Его быстрые и уверенные движения словно задевали в ней какие-то таинственные струны, о которых она никогда раньше не подозревала, и всеми мышцами своего тела она снова устремлялась ему навстречу, крепко прижимаясь и дрожа, и, когда ее настиг оргазм, она поняла, что это ощущение не может сравниться ни с чем другим, – это был взрыв, вспышка так глубоко внутри нее и настолько сокрушительная, что из ее уст вырвался непроизвольный крик.

Она легла на спину, притягивая мужчину в свои прохладные объятия - то, что надо, особенно такой душной ночью перед грозой. Они двигались, как одно целое, были одним целым. Сколько времени прошло: несколько минут или несколько часов? Это все напоминало бешеную пляску, но было лишено животной необузданности, как ей и хотелось. Моргане во всем нравилась осмысленность. И нравилось чувствовать его в себе, пусть лишь единожды. Так что в этот один раз она отдавалась ему полностью, позволяя задавать темп и извлекать максимум удовольствия, которое получила и сама. После второго оргазма она стала еще податливей, тая на волнах удовлетворения, так что горячий язык Фалны на его члене был скорее благодарностью, чем уступкой. Она ласкала его настойчиво, но специально дразнила, не позволяя кончить, словно в отмщение за предыдущий болезненный опыт.

Она совершенно точно не собиралась делать ничего с его внушительной проблемой. О, нет, Моргана предпочитала издевку, нежную пытку, которой подвергал его ее язык. Она не торопилась, а Джеймс не торопил ее и в этом был своеобразный баланс. Правда долго продержаться в таком темпе было выше сил мужчины, когда вершина была так близко, фэйри, словно почувствовав это, отстранилась. И практически сразу была повалена обратно на мягкий узорчатый ковер.

Надо же, кто бы мог подумать, что в этом солдате таится такой пыл? Стоило признать, на такое способен был не каждый мужчина фэйри, а Фална и вовсе не помнила, когда в последний раз у кого-либо получалось довести ее до оргазма. Она предпочитала не стеснять себя в физических желаниях. Кто-то счел бы это отвратительно низким, но Моргана давно поняла, что нравиться другим просто бесполезно. Если они хотели видеть ее чем-то в духе развращенной падшей женщины, у каждого было на это право. Более того, им всегда будет о чем посудачить: кто вышел из дома Ив да кто дарил ей изумрудные колье под луной. Она совершенно привыкла к этому.

Да, Джеймс был хорош, а это само по себе было опасностью. Ее душа, очевидно слишком темная чтобы жалеть его, молчала, а вот глас разума настойчиво повторял, что это первый и последний раз. А затем он снова вошел в нее, и даже мысли покинули Моргану. Быстрые фрикции сменялись медленными движениями и это сводило ее с ума. Когда ее ноги вновь обрели свободу, фэйри притянула мужчину к себе. Когда его тело накрыло ее собственное, можно сказать, что Фална почти ощутила себя в безопасности. Он был уязвим так же, как она. Он был слабее ее. Он не воскреснет, случись умереть, а она не будет плакать, потому что чувство смертности ей было непонятно. Они были слишком разными, но сейчас - едва ли отличались. Ее теплое теперь тело поддавалось ему с такой легкостью, словно для Морганы было привычно всегда находиться в его руках, а он покорно принимал ее развязность, она даже заводила его еще больше.

Фэйри сплела пальцы Джеймса со своими, когда они вместе достигли пика. Темноволосая вытянулась ему навстречу, грудью прижимаясь к его груди и тихо застонав, прежде чем вырвать новый страстный поцелуй из губ. Моргана даже не заметила, как немного прокусила его губу, пока не ощутила на языке вкус крови. Но виноватой не выглядела, слизывая алую каплю языком. В этот же момент раздался громкий раскат грома, а следом за ним первые капли дождя, по-летнему теплого, забарабанили по открытым ставнями. В комнату ворвался порыв ветра, окутывая их, дрожащих от возбуждения и удовольствия, словно в резонансе,  и подхватывая легкую ткань. Шелк прекрасно блестел в  приглушенном свете, а шрамы Морганы напоминали странную татуировку. За громом было почти не различить тонкий звук колокольчиков, которые были подвешены к оконной раме.

Какое-то время они просто лежали, наслаждаясь последним ливнем в уходящем году. Сердце Морганы стучало едва ли не в ее ушах, а горло требовало новой порции вина, глаза фэйри возбужденно блестели зеленью, как бывает у ночных животных, но выражение на ее лице было спокойным и даже расслабленным. Она внезапно посмотрела на него так, словно впервые увидела: со странной нежностью и легким неверием, словно он попытался подшутить над ней, а она его подловила. Всего на миг, но в этом взгляде было что-то совершенно отличное от той Морганы, которую он знал. Безмолвная грусть, усталость, надежда, страсть, любовь - все перемешалось, запуталось в изумрудной зелени не хуже, чем ее волосы, теперь представлявшие собой роскошную шевелюру для вороньего гнезда. Но когда Фална моргнула, все это исчезло, словно и не было. Девушка улыбнулась, а затем отстранилась, запечатлев горячий поцелуй на его шее. Она молча покинула комнату и так же молча вернулась спустя пятнадцать минут или около того: с кувшином и бокалом в руке, сильным ароматом жасмина и ветром, который, стоило двери открыться, снова взметнул ткань по всей комнате. Она искупалась и расчесала непослушные волосы, которые прямыми прядями спадали на ягодицы.

- Не желаешь вина фей? Легкое, как нектар, а сны после него просто волшебные. - с улыбкой сказала Моргана.

- О, я с радостью выставлю тебя под дождь без одежды и посмотрю, как ты будешь плясать. - с хитрой улыбкой сказала Фална, поставив бокал и кувшин с вином на прикроватную тумбочку, а затем обойдя кровать, чтобы прикрыть одну из створок окна, дабы уберечь ковер от волны дождя. Редкая вещь, как-никак. На какое-то время спирит замерла у окна, молча любуясь грозой над городом. Ей нравилось наблюдать за тем, как ветер метал деревья, как молнии бились о тяжелые облака и отражались в золоте крыш особняков. Стихия разошлась не на шутку, но когда раздался новый оглушительный громовой раскат, Моргана словно вышла из своего странного транса. Она таки закрыла окно и вернулась к кровати.

Захватив кувшин и еще какой-то предмет с тумбы, фэйри легко впорхнула в уютную обитель под балдахином, устраиваясь на высоком ложе в объятиях Джеймса. Она налила вино в серебряный бокал и подала мужчине, а кувшин поставила назад. Затем откинулась на его теплую грудь, обнаженная и довольная, проведя пальцем вдоль изящного цветочного узора, украшавшего бокал: - Правило отравления номер один: яды боятся серебра. Почти любой яд, даже в Сказке, окрашивает его в темный или оставляет явный осадок на стенках.

Моргана лениво улыбнулась, поудобнее устраиваясь на мягкой перине, которая так и манила в сон своим удобством: кровать как будто подхватывает тебя в мягкие объятия, а она еще не настолько восстановилась, чтобы долго бодрствовать. Слегка повернувшись в его руках, спирит обхватила ладонями бицепс Джеймса, а через секунду на нем защелкнулся холодный металлический браслет. По-мужски простой, со сдержанным восточным узором и из металла, напоминающего серебро. - Подарок за то, что ты такой вкусный. Постарайся не потерять, мм. - сонно заметила фэйри, устроив голову у него на плече и подлив еще вина из кувшина. - Я не могу просто не умирать. Но не беспокойся, я никуда пока не собираюсь, так что всегда вернусь. Со временем ты привыкнешь к Сказке... и все станет проще... для всех... Найди друзей, пей вино фей, но только не в присутствии других... И никому не рассказывай... - Моргане не нужно было продолжать, чтобы мысленно дополнить фразу, закончив ее "...обо мне". Он дал ей обещание в первую встречу, а слово, данное фэйри, должно соблюдаться. Сонный голос девушки становился все тише, а в итоге она совсем замолчала, так и уснув, с головой на его плече и рукой на груди.

Биение человеческого тела, шум дождя за окном, усталость и опьянение - все это сделало свое дело. Стоит признать, что прежде она бы никогда не уснула в присутствии кого-либо, так что можно было только сказать "спасибо" стечению обстоятельств.