инвентарь:
плотный плащ с глубоким капюшоном и внутренними карманами, в одном из которых находится карманное солнце, немного монет и две карамельные конфеты из жженого сахара.
Лира крадется как кошка по улицам подальше от неприветливых людей, их рук и грубых ботинок, безобразных лиц, взглядов, касаний. Лира крадется, озираясь по сторонам с опаской, натягивая капюшон плаща так глубоко, чтобы и носа веснушчатого не торчало. Чтобы никто не пронюхал. Чтобы никто не взял след.
По пути из хлебных крошек, оставленных здесь когда-то давно – выученная до каждого камушка дорога, дома и шелест листвы; всего нового Лира боится, а здесь чувствует себя почти дома, точно преодолеваешь последний барьер – где-то там, за границами Валдена, начинались фермы. Где-то там начинался дом.
Лира.
Она встрепенулась.
Лира-Лира-Лира.
Дернулась быстро в сторону подрезанной ланью; сердце забилось вспуганным зайцем, бросая куда-то прочь, подальше отсюда.
Не трогай меня. Не прикасайся.
Жмурясь и будто уже корпусом сворачивая в сторону, она вдруг ощущает горячие маленькие ручки, бесперебойно ласкающие и успокаивающие. К таким хочется ластиться. Лира – побитая скотина, которой не хватает чужих бескорыстных ладоней, ерошащих тонкие путающиеся волосы, подбадривающих хлопков по спине и всего такого теплого, домашнего, семейного – всего того, что она не может себе позволить.
Еще пара ударов постепенно утихающего сердца уходит на то, чтобы дрожащими от всплеска адреналина руками ухватиться за чужие, сжимая их своими – иронично, но более крупными, бледными и тощими. Некрасивыми, как и она сама.
— Тише, тише, будешь кричать и услышат – услышат, понимаешь ты? — припадая на одно колено и вглядываясь в глаза. Несомненно, она узнала товарку пусть и не сразу, не по голосу или силуэту (бесконечно коря себя за то, что не заметила приближения) а по вечно одухотворенному лицу и жестам. Лира не боится детей, особенно если эти дети не кидают в нее камнями и не мучают бродячих собак. Собак Лира любит. Лира любит Тамрико, не отдавая себе даже малейшего отчета в том, как сильна проведенная между параллель; как сильна их некогда былая схожесть. Лира смотрит на Тамару – а видит себя когда-то давно.
Расскажи мне сказку? Но только не скучную! Чур никаких рассказов про открытие Индии – история это скучно. Скуч-но!
— Ты знаешь, люди болтают всякую ерундистику, ну сущую ведь чепуху; не люблю я их болтовню, но здесь я своими глазами видала всякое нехорошее. Лучше тебе тут не быть, идем, я тебя прошу. Идем же, я провожу тебя до проулка, а потом посмотрю вслед, чтобы ничего и не случилось. Не слушай их, что бы не говорили – не слушай.
Лира шепчет заплетающимся языком, отзываясь горячо и спешно, будто опаздывая на пожар – не меньше. Лира поднимается с колен и тянет за руку Тамару, так и не ответив на вопрос, не объяснив толком ничего.
Солнце в нагрудном кармане мерно согревает сердце, отдаваясь под пульс ударами. Солнце – это звезда. А если Солнце карманное, то и звезда – тоже. И если это мерное согревающее тепло успокаивает, то точно не этим днем.
Привычка спасать собственный зад помогает всегда, но стоя здесь и сейчас, вспоминая, сколько всего нехорошего случалось с детьми вот такими же вечерами, сколько всего нехорошего случалось с детьми от ее рук – Лира не может.
Искупи вину.
Если сумеешь.
Отредактировано Лира (2019-08-16 18:13:35)
