У Альбы выходной. За свой счёт. И не выходной вовсе, а отгул. По убийственно нелепой. Да-да, такой, что получишь промеж глаз и не успеешь удивиться – бинди с опаленными краями и запахом палёной плоти. От последнего Альба отказывается с превеликим удовольствием. Иные культуры малость не увлекали раньше, а сейчас и подавно стояли в горле комом.

У Альбы дел нет, зато есть желания. Скромные, очень милые и почти наивные. Альба хочет новую спину. Если вы, конечно, понимаете, о чём речь. Татуировок у Альбы раньше не было. Да и не очень хотелось. Тогда. А сейчас хочется. Смотришь на затейливые рисунки и вздыхаешь, желая перенести кусок сказки на свою кожу. Главное, чтобы Воля не вмешала со своим оригинальным видением на чужие желания и помыслы.

А ещё Альбе хочется отвлечься. Месяц выдался больно насыщенный. Головные боли стали естественной частью жизни, от которой нигде не укроешься. Даже в Норвежском лесу. Альба уверена, хотя и не пыталась. Разве что отрубить голову на радость голодным монстрам. Дешёвенько выходит.

А Альба предпочитает дорогие удовольствия.

Потрёпанная кожаная куртка неприятно скрипит при малейшем движении. Выбора, кстати, всё равно нет. Казённый плащик канул в обломках одного малоприятного особнячка. Туда ему и дорога, если честно.

Так вот. О дорогих удовольствиях.

Альба, если честно, обратилась к Творцам так… Шутки ради. Скромное жалование детектива подобные запросы не покроет, а очередная авантюра от уникальных представителей гильдии Творцов могла закончится… не самой героической славой среди Валдена и прочего населения. У Альбы и так с удачей всё как-то не ладится, а тут работай.

На запрос ответили. Да как-то странно. Альба, честно говоря, не поверила. Без чутья, логических цепочек и причинно-следственных связей. Просто не верила. Так не бывает.

Но не в Сказке.

Как же иногда сложно принять то, что здесь всё с ног наголову да с ковра на люстру.

В записке – не записке (иногда хотелось серьёзно поговорить с собственным недопочтальоном старым добрым методом кнута) указывалось день, время и куда идти. Альба совсем не против пройтись. Даже если это окажется галлюцинацией, вызванной неверным соотношением присланных Непэнте трав. И такое, знаете ли, бывало. Эксперементатор - трудоголик.

Альба надеется, что эти сапоги не угробит. Иначе снабженцы лично вздёрнут на особо длинном неуёмном хвосте. А ведь Альба и правда старается никуда не лезть. Сказочное везение сказывается, не иначе. Уж оно-то вцепилось мёртвой хваткой в горло с первых дней жизни. Иронично, не правда ли? Воле явно такое по душе пришлось.

Но, как говорили много-много раз: мы предполагаем, а случай располагает.

Альба отказываться не спешит. И на встречу не спешит. Обходит подозрительно тёмные лужи с их манящей искристостью, пинает попавшиеся мелкие камни и старательно делает вид, что не имеет никакого отношения к Страже. Спокойствие, только спокойствие и лицо поглупее. Чай не на плаху торопится.

Не на плаху. Но больно Творцы своеобразные. Не знаешь, когда когти драть, а когда спину гибкую под ладони ласковые подставить. Альба до ласки незатейливой охоча. И о красоты всякой. Той самой, что спинку жаждущую и обновит.

Альба не хочет снова и снова вспоминать не самые радостные моменты сказочной жизни, цепляясь взглядом за огрубевшую кожу и яркие рваные шрамы. Они тоже заслужили своего звёздного часа.

Альба глубоко вдыхает, подходя к главному (или какому там, никогда не интересовалась) входу в здание гильдии Творцов. Да так вдыхает, что грудь колесом, а в ушах звенит. Шумный выдох с сухим кашлем.
Впору хотя бы затянуться, но… неприлично, что ли, пред важными встречами портить дыхание.
О том, что это уже не поможет, думать не хочется.
Альба едва не срывается на бег, резко останавливаясь у самых "ворот" в неизведанный мир.
Отчего-то стало удушающе страшно. Ну так. Нервишки пошаливают. Ибо маньяки – это не страшно, а вот Творцы – это уже уровень повыше. И посолиднее.

Воля, пожалуйста, отвернись ненадолго, чтобы не видеть сего неподобающего поведения стража, у которого коленочки подгибаются.

Отредактировано Альба (2019-08-12 23:51:24)

Альба – женщина подозрительная (а потому живая), но на чужую живость отреагировала кисло. Впрочем, тут же одёрнув себя, в лице не изменившись. Разве она ожидала иного? Точнее, ожидала хоть чего-то? Творцы вне ожиданий. О Творцах лучше не думать, не понимать. Смириться и принять. Нервы да здравый смысл целее останутся.

В своё время Альба даже уличных художников избегала, скрываясь в тенях проулков точно… Трусливая крыса. Сейчас была «трусливая киса». Дел это не упрощало. А хотелось бы. Как и клацнуть зубами над ухом юркого мальчишки. Но престиж, образ… Лень.

Альба точно на мгновение забывает о страхе, абстрагируясь и запираясь. Разве что не заискрилась зеленоватыми проблесками пламени, погружая окружающий мир в зимнюю горную стужу. Этого хотелось меньше всего. Пламя у Альбы больно свободолюбивое и игривое. Никогда не умеет остановиться вовремя.

Но это не мешало привычным жестом скользнуть кожей перчаток по волосам, убирая не менее непослушную чёлку с взмокшего лба и неторопливым широким шагом устремилась за провожатым. В общем-то, веснушчатое создание говорило правду. Альба несколько припозднилась.

Волноваться удел слабых.

Альба была готова признаться, что это ни капельки не зазорно. Бояться и нервничать нормально. Даже когда лицо у тебя тугая восковая маска, сжимающая кожу и растягивающая губы в дежурной улыбке. Иначе улыбаться не получалось давно. И Альба не уверена, что получилось бы будь она под страхом смерти.
Особенно сейчас.

- Salve! – прозвучало на удивление бодро. Альба расслабленно опускает плечи, сощурив глаза. Хорошо держится. Наверное? – Благодарю за приглашение - поправьте, если я ошибаюсь – сеньор глава гильдии? Верно, я здесь за ней.
Вставить слово удалось. Даже голос не дрогнул. Великолепно-великолепно. Можно наградить себя чашечкой кофе. Потом. Если силы останутся. В чём сомневаться приходилось.

Альбе нравится глава Творцов. Если прежде до детектива долетали лишь обрывки, смазанные описания и прочие осколки образа, то сейчас можно дополнить краткое досье в старом разваливающемся блокноте внешним описанием. Альбе определённо нравится.

Опускается на предложенный стул, лениво скользя взглядом по комнате. Не то, чтобы интересно. Не то, чтобы хотелось спрятать глаза… Привычка, которую сложно искоренить приложи усилия хоть десятка захотевших помочь лиц. И способ взять себя в руки.

У Альбы специфический вкус на людей. По словам некоторых осведомлённых лиц – мягко говоря, странноватый. Альба любила Силу. В любом её проявлении. Ту, которую не скроешь ни робостью, ни стеснением. Ни физической слабостью, ни душевной неполноценностью. А Дарлинг был Силой. Не наделён, а само воплощения. Альбу слепит.

Всё нутро ощетинилось, напряглось.

Заныли дёсны у клыков, сжались в ладони кулаки.

Альбе определённо здесь нравится, пускай сердце колотится, а ноги отказываются держать.

- Пожелания, верно, - облизывает пересохшие губы, расслабляя ладони. У Альбы одно пожелание. Помнить, но забыть. Не забывать, но стереть. Противоречие впивается в кожу ломающей кости хваткой. Однако приходится решать. – Оно одно.

- Я хочу, - Альба порывисто встаёт, вздрагивая от слабости в теле. Скидывает куртку на спинку стула (о сила привычки!), расстёгивает плотную рубашку, обнажая смуглую кожу и простое белоснежное бельё, поворачиваясь спиной. – Хочу украсить оставленные метки. Они не особо радуют взгляд, в отличие от ночного неба. Возможно, я не отличаюсь оригинальностью, но хотелось бы думать, что прятать Луну, а не непонятные блёклые росчерки под одеждой.

Рваные, плохо сросшиеся шрамы иной раз ныли на непогожий денёк. Рассекая спину тонкими полосами почти от шеи до самой поясницы, чудом минуя позвоночник. Пятно другого шрама, точно спрут, потянулось от поясницы вверх, по боку к рёбрам. Альба не знает, как осталась в живых. Каждый чёртов раз.

Лёгкая вуаль смущения окрасила щёки пунцов. Но отнюдь не от вынужденной, порывистой, слишком резкой наготы (Альба изначально планировала не разводить долгих разговоров). Накрыло осознание собственной незрелости, вылезшей именно сейчас – спустя пару десяткой лет после необходимого. Лучше поздно, чем никогда, верно?

И почувствовала себя слабой. Едва заметно вздрагивая под чужим взглядом.

Что бы ни судачили, Альба оставалась женщиной со своими заморочками и падкой на силу. Как собственную, так и чужую. Почти как герой телепередач.