-Хорошая псина, послушная. Скажи, песик, ты же рад видеть хозяина?
-Пшел в задницу, извращен-нец, - Калеб в очередной раз дернулся в сторону сектанта, и снова у него ничего не вышло.
-Ну-ну, разве так можно с хозяином, - невысокий лысый мужчина в маске в виде совы, неспешно перебирал инструменты пыток на небольшом подносе, - что ты предпочитаешь, ведь у тебя за это время наверняка появился свой фаворит? Скальпель, молоток или клещи? Чего молчишь песик? – возможно, что мучитель улыбнулся, однако, из-за маски этого не было видно, чтобы понять наверняка, - надо же, молчишь, но… Учащенное тяжелое дыхание, бегающие туда-сюда глазки, дрожь пальцев, о, да ты боишься меня! – потом, несколько секунд подумав, добавил, - нет, не меня, скорее моего арсенала игрушек, - рука в грязных нестиранных перчатках погладила холодный металл скальпеля, - ну что ж, раз ты в предвкушении, то я, как истинный джентльмен, не буду заставлять тебя ждать!
Вдруг, сзади «мистера Совы» послышалось нерешительное покашливание. Палач обернулся и с нечеловеческой ловкостью играя излюбленным кривым ножом между пальцами, некоторое время молча смотрел в темноту дверного проема. Наконец, он чертовски неестественно повернул голову вправо, так что у обычного человека наверное, если бы он был способен такое выкинуть, сломалась бы шея и негромко, но не скрывая какой-то торжественности момента проговорил:
-Входи, Игорь. Я как раз думал начинать сегодняшние процедуры. И я надеюсь, ты на этот раз хорошо вымыл ручки?
-Угу, - громогласно заявило нечто и бодрым шагом потопало к связанному Калебу, наклоняясь над ним, показывая абсолютно горбатую спину, без намека на прямоту, два глаза разной величины и разного цвета да еще вдобавок ко всему немилостиво пуская вонючие слюни на пленника. Пожалуй, этому уроду маска и не требовалась…
-Ну что, тогда приступим? – хриплым от возбуждения голосом просипел «мистер Сова» и протянул Игорю молоток.
-Угу, - на этот раз тихонько и почему-то будто девчачьим голоском заявил громила – горбун и ударил молотком. И снова. И опять… Пустынные коридоры каземата заполнили страшные крики полукровки и истеричный, захлебывающейся хохот лысого в маске. Игорь лишь натужно сопел, старательно работая инструментами и не скрывая появившегося возбуждения в грязных штанах, которое уже заметно выпирало сквозь ветхую ткань…
-Мы сделаем из тебя послушную псинку, - голос «мистера Совы» утонул в новом вопле Калеба…

***
Одиночество. Я один. Сам. Нет никого. Где они все? Ушли. Бросили. «Псина больше не интересна». «Песик больше не кричит». «Игорь принеси-ка факел». Сссука. Отпустите. Отпустите! Не отпустят. Здесь больше никого нет. Но… кто тогда меня развяжет? Папочка, почему ты не пришёл?  Ты ведь мог. Ты сильный. Почему не спас? Почему… Плевать. Я звал. И оставался один. Пустота внутри и кровь снаружи. Разве кровь не должна быть тоже внутри?
Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Зачем? Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Помогите. Боль. Боль. Боль. Помогите пожалуйста!!! Боль. Боль. Болит. Нет, правда больно. Ты не веришь? Боль. Боль. Боль. Забываюсь. Вспомнить прошлое все тяжелее. Боль. Боль. Убейте. Боль. Не надо. Хочу жить. Хотя. Боль. И… Боль.
Нет, я еще жив. Хочу увидеть свет. Хочу почувствовать прикасания девушки.  Любой. Хочу помнить лицо матери. Имя отца, чтобы ненавидеть. Хочу стать сильнее. Хочу защищать. Хочу убивать. Убивать? Хочу… Я хочу слишком многого, чтобы вот так сдохнуть. Хочу есть. Нет, пить. Настолько сильно, что во рту будто насыпали колючего песка, а глаза просто пекут. Но… они ушли недавно. Еще могут быть рядом… Боюсь? Нет. Я сказал нет! Просто хочу, чтобы все это закончилось… Дайте мне маяк. Я буду идти на свет. Даже в цепях…

***
Бормотание Калеба, эхом распространяющееся по затянутым паутиной и обжитыми пауками всех размеров и мастей коридорам, камерам и других затхлым комнатушкам, резко прекратилось. Настолько внезапно, что ему самому показалось, будто он оглох от давящей из всех сторон тишины, но потом, один звук все же прорезался сквозь пелену вездесущей немоты. Звук легких шагов, никак не похожих на шаги мучителей…
-Кто здесь?

Отредактировано Калеб Штайн (2019-07-25 17:06:15)

- Кто здесь?
***
А может, они? Вернулись? Хотят снова сделать больно? Или убьют, подчищая следы? Суки. Суки. Суки. Сс… Нет, это не могут быть мучители. Пытали всегда только урод в маске совы и выродок Игорь. Остальные не притрагивались, боялись, не причиняли боль. Лишь молились, тихо шепча во тьме. Чёрт. Чьи же тогда это шаги? Стражи? Еще кто-то? Кто вообще полезет сюда имея хоть каплю рассудка? Безумец? Кто, я? Нет, не я. Тот, что пришел. Легкий. Ребенок? Подросток? Девушка? Люблю девушек. Они теплые. Люблю спать на коленках. Люблю…
Нет, чушь. Не может быть. Не девушка. Кто-то новый. Будет резать? Колоть? Бить? Вырывать? Снова? Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Не хочу опять. Пожалуйста. Лучше пусть убьют. Да, хочу смерти… Нет, не хочу. Не хочу. Не хо…
Пахнет приятно. Знакомый запах. Что это? Все-таки девушка? Вы серьезно? Не боится?
Чокнутая.
***
Когда девушка вошла в комнату, Калеб уже начинал тихо истерично смеяться. Смеяться, несмотря на слезы, бегущие по грязному и покрытому запекшейся кровью лицу. Неизвестно почему, но полукровка почему-то знал, что она не причинит ему боль. Однако… Он вытерпел слишком многое и не сумев до конца поверить в собственное спасение, его сознание начало еще глубже погружаться в безумие. Это можно было сравнить с человеком, который страдал от голода, превратившись в ходячий скелет, а потом, наконец, получив заветный хлеб, начал бездумно пожирать его, травмируя собственные органы и лишь ближе приближая самого себя к смерти. Или с наркоманом, который после страшной ломки добрался до дозы волшебного порошка, дарующего наслаждение и втягивающего своими трепещущими, желающими попасть в мир грез ноздрями, слишком много. Штайн поступил также. Радость и счастье слишком заполонили его разум, так что здравомыслие, и так балансирующее на грани, пошло огромными трещинами.
Сознание Калеба, как маленький ребенок в кромешной темноте, затрепетало, дрожа, выискивая возможные пути спасения от поглощающего безумия. Однако, оно, не желая выпускать жертву из собственных объятий, мягко, будто лаская и в то же время крепко, цепко, жадно схватило разум парня десятками вертких щупалец, утаскивая его прямиком в глубины сумасшествия.
Калеб начал дергаться, пытаясь вырваться из склизких лап безумия, постоянно бормоча что-то себе под нос. Пальцы рук судорожно сжимались и разжимались, зрачки бегали туда-сюда. Казалось, что теперь Штайн навеки останется безмозглым овощем… Утаскиваемый в небытие, он в последний раз протянул руку к своему телу, пытаясь вновь обрести рассудок, освободится, вырваться…
- Прошу. Кто-нибудь. Дайте мне свет. Дайте мне маяк. Пожалуйста.
Звук. Будто трещотка. Странный и приятный одновременно. Он притягивал. Обнимал и обволакивал все тело. И сопровождался светом. Ярким, как в самый солнечный день. Горячим, будто в разгар жаркого лета.
Калеб вдруг понял. Все, что нужно, просто еще раз попытаться. Несмотря на все те неудачные попытки. Проявить рвение. Показать, что еще не потерян… Вернуть себя.
И он протянул руку на встречу свету. И свет поглотил его.
Нет, конечно же, Штайн больше не будет прежним после всего увиденного и пережитого. Но пока он видел свой свет, мог мыслить как когда-то. Чисто и без назойливых голосов. Без вездесущего шума. Без… Всего.
Впервые за долгое время, Калеб поднял голову и его взгляд был осмысленным. Слезы, которые так и не перестали течь, застилали глаза так, что он даже не мог нормально увидеть свою спасительницу. Но ему это и не нужно было. Ведь Зверь уже был счастлив. Когда цепи, столько долгих дней и недель, сдерживающие его, наконец-то с страшным грохотом упали на пол, он попытался сделать неверный шаг навстречу девушке, но резкая боль, отозвавшаяся в ноге, заставила упасть Пса на колено. Но нет, больше его это не остановит. Не сдержит. И вообще, разве это боль?
Зверь дернулся вперед, чувствуя как сила анахорета снова течет в его жилах, отдавая во все тело ноющей волной, которая захлестывала Калеба, поднимая его вверх.
«Тело Зверя»
Молниеносный рывок, толкающий измученною плоть мужчины прямиком к девушке, менее чем за секунду. Ее лицо, наконец увиденное, прекрасное лицо живого создания, казалось ему милее всех красавиц, виденных и любимых ранее. Так близко…
Слишком рано, придурок. Зачем использовал силу…?
Ноги в который раз подогнулись, а тело практически обмякло и понеслось навстречу земле. Однако, слава богам, Зверь успел ухватится за спасительницу и уже после этого, грохнулся на колени, получая новые раны поверх старых, одновременно с этим обнимая девушку. Сухие губы, несколько с трудом выговорили:
- Спасибо.

Он прямо таки почувствовал ее страх. Ее дрожание. Ее запах…
Нет, нет, нет, не этого он хотел, не напугать, не сделать больно, не… Просто поблагодарить. Слишком сильно, слишком внезапно. Придурок. Нельзя. Отпусти. Убери руки…
Штайн отшатнулся от девушки, снова чуть не упал, потом уже сам плюхнулся на задницу, немного на расстоянии от девушки и негромко сказал:
- Прости, - еще одно слово, произнесенное живому человеку за несколько последних дней. Оно напоминало о эмоциях, ранее переживаемых Зверем, каким-то непонятным чувствам, чьим-то слезам… Калеб встряхнул головой, прогоняя глупые, старые, забытые и больше ненужные мысли и воспоминания. Нет, сейчас нужно было сделать что-то, чтобы загладить свою вину, но… Полукровка понял, что лучше совсем ничего не предпринимать. Просто сидеть, вот так, и не пугать бедную девушку. Еще бы. С таким-то видом…
Парень уставился на собственное тело. Оказывается, его волосы так сильно отросли и сейчас висели черными паклями, практически закрывая лицо. Как и ногти, сейчас действительно напоминающие когти, хотя ничего такого Калеб раньше за своей физиологией не замечал. А в комплекте с грязью и засохшей кровью – теперь мужчина действительно походил на зверя. Черт, черт! И шрамов прибавилось заметно. Да, сейчас он еще тот красавец…
- Я… Не хотел напугать… Или причинить боль, - слова выдавливаются тяжело, губы как деревянные, связки не слушаются. В груди болит. В спине болит. Везде болит.
Долго еще будешь себя жалеть? Тебе дали свободу.
Действительно. Да, больно. Да, тело как кусок хорошо отбитого перед прожаркой мяса. Но ведь ты хотел свет, хотел маяк? Вот твой маяк. Следуй за ним. Иди на свет.
Калеб вытер слезы тыльной стороной ладони и снова взглянул на девушку, которая на этот раз показалась ему еще красивее, чем тогда, когда он увидел ее впервые. Нужно было говорить, несмотря на адскую сухость во рту, на дрожание ног, на… все. Успокоить, дать понять, что он не чудовище, что до сих пор... Но, все что смог сделать, это вот так сидеть и молчать. Наконец, превозмогая настойчиво роящееся в голове мысли, Зверь произнес:
- У тебя нет… Воды? – несмотря на то, что сказать он хотел совсем другое, последнее слово было прозвучало с явной надеждой, чувственно и даже с небольшим придыханием.
Действительно. Не то, чтобы мужчина смог забыть о страшной жажде, просто почему-то это все отошло на второй план, вместе с голодом и другими недомоганиями. Однако сейчас, противное чувство, что в рот насыпали песку,  вернулось с двойной силой. А умереть от жажды в маленьком, ничтожном шаге от такой желаемой и полученной совсем недавно свободы, было бы по крайней мере глупо. Но… Какова будет реакция девушки? Убежит, испугавшись? Уйдет, разочаровавшись в собственном спасаемом, который умудрился причинить ей боль?
Калеб с надеждой уставился на Гаморру, не желая верить, что его свет сможет его бросить.

Действительно испугалась. Вон, угрожает, пытается показаться опасной, хотя Калеб, даже прилагая усилия, не мог представить, как такая милашка кого-то рубит клинком, а кровь брызгает на симпатичную мордашку и кровожадная безумная улыбка становится последним, что видит убитый… Бррр. Нет, этой особе только пить горячий шоколад где-то в уютной кофейне и танцевать с кавалерами под ручку на карнавалах и праздниках.
Дурак. Тебе сейчас бы не умереть от жажды, да не испугать в край девочку, спасшую тебе жизнь, а ты думаешь о горячем шоколаде и карнавалах…
Внезапно, воспоминания яркими образами нахлынули в такой еще нестабильный разум, поглотили мужчину полностью и утащили в мир грез… Теплый вечер. Потом такая же теплая ночь. Алкоголь. Хмель, путающий мысли. Прелестная улыбка и столь же прелестное тело... Тихие стоны. Ногти, до крови царапающие потную спину. Муж ласкаемой особы, мужчина огромной наружности, вооруженный огромным топором… Ухмылка. Не его. Твоя. И истекающий кровью кусок мяса, который был раньше мужем-рогоносцем. Вкус железа на пальцах. Испуганная любовница. Окно. Снова ночь. Праздник. Веселье. Кутеж до утра.
Калеб с трудом подавил в себе всплывшие не кстати событие многогодовой давности и снова посмотрел на спасительницу. На этот раз девушка протягивает ему сосуд с жидкостью. Руки быстро хватают бурдюк, отвинчивают крышку и вливают в пересохшее горло всю имеющуюся воду. Она уже теплая, но сейчас кажется божественным нектаром, высеченным прелестными крылатыми девами из райских плодов. Вода кончается быстро, так и не успевает полностью утолить жажду, но все равно хоть ненамного устраняет гадкое чувство во рту и горле. 
Выслушав девушку по поводу выхода и направлению его в гильдию Стражей, парень лишь кивнул, решив не осведомлять девушку, что скорее всего он после зализывания ран сразу же отправится на поиски членов секты, если те еще живы и если сам не помрет до того. Незачем ей это.
А дальше, он под руководством спасительницы и ее довольно длинного хвоста, направился наружу. Провалы других камер черными квадратами мелькали по сторонам их небольшой процессии. Выбравшись на воздух, Калеб несколько секунд молча смотрел на окружающий его мир, будто осторожно пробуя его на вкус. А после… Его накрыло. Все это пространство, с зелёными верхушками деревьев, с чистым воздухом, с шелестом травы, с птицами, кружащими где-то высоко, под самими тучами, просто свалилось на Калеба, поглотило его, лаская ветром, поражая разнообразностью звуков и цветов. Это было прекрасно. Лучше всего, что видел или ощущал ранее парень. Непревзойдённо. Потрясающе…
Слезы опять предательски выступили на измученном лице, колени подогнулись и Штайн осел, практически свалился на землю. Сел напротив девушки, метрах в трех, чтобы лишний раз не заставлять ее нервничать. Невзначай засмотрелся, восхищаясь ее красотой и красотой всего, что ее окружающего. Безусловно, его спутница гармонично вписывалась в это вот все. Но он - нет.
Потом, по привычке, тряхнул головой, отгоняя наваждение. И негромко сказал, ибо даже этот короткий переход забрал у него слишком много сил:
- Извини, но сначала я хотел бы искупаться. Все тело чешется страшно. А потом уже посплю. И еще, если посплю – раны немного пройдут. Всегда помогало, - раны Калеба действительно не были особо тяжёлыми, но просто поражали своим количеством и запущенностью.
Благо, что водоем оказался неподалёку. Небольшое озеро, с холодной водой и камышами у берегов. Мужчина как был, голый по пояс и в изорванных штанах окунулся в воду, которая приняла его в свои объятия, очищая многострадальное тело. Калеб принялся фыркать, отплёвывать воду, заодно сдирая засохшую сукровицу и гной. Теперь же парню пришлось шипеть от боли, ведь некоторые раны начали снова кровоточить и печь, а чистая прозрачная вода вокруг него окрасилась в буро-алый цвет. Закончив мыться, парень выбрался на берег, трудом справляясь с еле передвигаемыми конечностями. На все тело, будто наковальня, навалилась адская усталость, а глаза сами начали слипаться. Полукровка еле  добрался к девушке и пристроившись чуть поодаль от нее, прилег на траву, практически сразу же уснув. Безмятежным сном. Впервые за последнее время.
И это было восхитительно.