Вереск чисто инстинктивно попыталась подхватить повалившееся на её порог тело, тут же недовольно зашипев и поддавшись под обрушившимся на неё весом — к счастью, падать с ним ей не пришлось, зато голова Игниса вполне удачно впечаталась ей в колени, когда она, не удержавшись, осела на пол. Удачно — в том плане, что рогами он её не задел совсем. Разве что ночную рубашку слегка зацепил, да и то толком не порвал.

— Опять?…

Вопрос прозвучал как-то устало и ни к кому конкретно не обращаясь — даже к тем же богам. Вереск честно не понимала, как Игнис умудрялся добираться до её лавки в таком плачевном состоянии — видимо, дело было в природном упорстве, распространяющемся и на нежелание умирать. И каждый раз, несмотря на постоянно меняющееся Предместье вместе со всей остальной Сказкой, он умудрялся добраться до её порога почти вслепую.

Как вслепую… по крайней мере, ей казалось, что по пути он умудрялся пересчитать лбом все стены и собрать все тумаки, которые ему могли раздать. Все до единого.

Свалив со своих колен тяжёлую рогатую голову, Вереск со вздохом поднялась на ноги и, схватив развалившегося на полу Игниса за предплечья, кое-как, тихо ругаясь себе под нос, втащила его внутрь полностью Её габариты и мускулатура определённо не подходили для такого рода занятий. О том, чтобы затащить монстра на второй этаж, Вереск даже не пыталась думать — это было невозможно.

Внутри он хотя бы оказался в относительной безопасности — ночью в Предместье, как и во всей Сказке, было куда более опасно, нежели обычно.

Оставив Игниса валяться у порога, она споро сбегала к своей «аптечке» — заранее собранным мазям, зельям и прочим полезным штукам, которые в последнее время она чаще всего использовала на своём сегодняшнем неожиданном госте. До того, как рогатое чучело появилось в её жизни, Вереск почти не прикасалась к этому запасу. Клиенты, конечно, разные попадались, но ей очень редко приходилось стабилизировать чьё-то состояние «вот-прямо-сейчас». Обычно было достаточно времени, чтобы подготовиться.

Обработка ран Игниса и его перевязка заняла у неё около трёх часов. Вереск зевала себе в согнутый локоть, стараясь держать слипающиеся от усталости глаза открытыми, и с натугой ворочала бессознательного монстра, в первую очередь попросту прислонив его к закрытой двери, чтобы к груди доступ был свободный — как спереди, так и сзади.

Почти сквозную рану ей пришлось зашивать и обрабатывать сильным обезболивающим, обеззараживающим, а затем — поить всё ещё не приходящего в сознание пациента, помассировав ему горло как собаке, чтобы спровоцировать глотательный рефлекс. Без зелья — нет усиленной регенерации. Значит — все старания её пошли бы коту под хвост.

Если так подумать, столько возиться, да ещё и почти бесплатно, Вереск до сих пор не приходилось ни с кем. Ей бы возмутиться, по хорошему так, но вместо этого было лишь настойчивое беспокойство и периодически возникающее тревожное ожидание. Она не знала, с какой проблемой и в какое время суток Игнис может заявиться. Это напоминало жизнь на пороховой бочке, и Вереск всерьёз удивлялась отсутствию у себя раздражения.

Обычно покой ей был как-то больше по-душе.

Закончив с ранами и обработав даже набухающий под глазом синяк, она кое-как завернула Игниса в большое, шерстяное одеяло, принесённое ею со второго этажа только для того, чтобы гость не простыл вдобавок, ночуя на полу у неё в лавке. А сама после этого устроилась тут же, в углу просторного «торгового зала», заставленного цветочными горшками, в плетёном кресле, укутавшись почти в такое же одеяло, надеясь на то, что перед очередным рабочим утром ей удастся уловить хотя бы пару часов.

Она завозилась от шума, который издал Игнис, впечатавшись рогом в пол, но полностью не проснулась — беспокойно нахмурилась во сне, словно один этот звук напоминал о чём-то неприятном. Хотя, конечно, дело было в том, что Вереск очень редко засыпала достаточно глубоко, чтобы оставаться полностью в забытье, безразличной к окружающему её миру. По крайней мере, пробуждение ей давалось куда легче и разбудить её не составляло особого труда.

Сегодня, впрочем, она вымоталась достаточно, чтобы не просыпаться от малейшего шороха. А ведь Предместье славилось тем, что было не самым спокойным местом — мягко говоря, — и ночью здесь тоже частенько можно было наткнуться на бодрствующих, порой — явно задумывающих что-то плохое личностей.

И словно бы в подтверждение этому, совсем рядом с лавкой проехала скрипучая телега — медленно и словно бы намеренно, стараясь разбудить как можно больше честно заснувших тружеников. У «Белого Вереска» эта телега будто бы притормозила немного, не останавливаясь полностью, и совсем скоро раздался громкий «бух» — что-то смачно вмазалось в подпираемую спиной Игниса дверь.

Вереск вздрогнула и выпрямилась в кресле, в котором спала, подобрав под себя ноги. Она обвела помещение встревоженным, сонным взглядом — слегка расфокусированным, будто не понимая, где находится, — после чего издала многострадальный вздох. Такие ночи в Предместье редкостью не были, хотя её саму и лавку, которую она содержала, трогали реже просто потому, что многим жителям часто была нужна её помощь. Иметь дело со злопамятной ведьмой — как её называли исключительно шёпотом и за спиной, чтоб она ни в коем случае не услышала, — не хотелось никому.

Не говоря уж о том, что те, кого её плохое отношение не заботило, обычно попросту не возвращались со своих опасных делишек, преследуемые чередой необъяснимых несчастий. Вереск не опасались, но ей казалось, что она заслужила достаточно доверия у местных, чтобы её  не трогали.

Видимо, не совсем у всех.

С нажимом протерев лицо ладонями, она поднялась со своего места и бросила на Игниса осуждающий взгляд:

— Ты почему не спишь? На полу неудобно?

Ей совсем не хотелось, чтобы проделанная работа канула в Лету только потому, что упрямый монстр отказался нормально выспаться ночью.

— У меня есть свободная комната на втором этаже. Кровать не королевская, конечно, но ты можешь ею воспользоваться.

Она нахмурилась и, легонько подпихнув Игниса в плечо, чтобы тот отодвинулся от двери, быстро выглянула наружу. Узрев слегка потрёпанный мешок муки, часть которой покрывала порог её лавки тонким, белым слоем, Вереск ещё раз вздохнула. Она честно не понимала, кому из жителей Предместья будет выгодно выкидывать мешок муки только для того, чтобы кого-то разбудить. Иногда у здешних прорезалось чересчур странное чувство юмора, граничащее с правилами каких-нибудь тёмных ритуалов. По крайней мере, в этот раз это была не кровь. Примерно месяц назад кто-то в их районе повадился мазать косяки свиной кровью. Никто до сих пор не знал, зачем это было сделано.

Втащив мешок внутрь, Вереск снова закрыла её на замок, и выжидающе уставилась на Игниса.

— Так что? Будешь караулить на коврике под дверью или пойдёшь всё-таки спать?

— Ты мог бы поспать и поверх покрывала, — прищурившись на него, как на шкодливого кота, Вереск положила руки на бёдра, постаравшись выпрямиться — будто это придавало ей какой-то солидности (нет, не придавало), но голос был мягким, нейтрально прохладным, даже если было очевидно, что ответ Игниса её слегка разозлил: — Ты ведёшь себя как ребёнок. Это глупо — пытаться отвергнуть свободно предлагаемую тебе помощь.

Раньше, когда он только начал наведываться к ней в лавку, попадаться на глаза — тоже благодаря своей удивительной, в какой-то мере — уникальной неудаче, — Вереск обращалась к нему на «вы». Она узнала его не сразу, конечно, но причина вежливости была не в том, что он её пугал и не в том, что она его не знала. Не пугал, да и характер Игниса можно было раскусить после пары-тройки относительно односторонних разговоров.

Она обращалась к нему с уважением, чтобы продемонстрировать, что он ещё может чего-то добиться. Стать чем-то большим. Занять какое-то место в обществе — пусть и в обществе монстров, ежели его так отталкивали фэйри.

Тем не менее, эту затею Вереск довольно-таки быстро оставила — поняла, что намёки пролетали мимо ушей Игниса, а практическое применение хорошего воспитания не приносило никаких плодов. Кроме разве что пары удивлённых взглядом от него, да и то — в самое первое время их знакомства.

Твердолобый монстр.

— Поднимайся.

Решив, что она — ничуть не менее упряма, нежели он, Вереск наклонилась к Игнису и ухватила руками его запястья. Естественно, поднять этот дрын с пола она даже не надеялась — он может и не отличался мускулатурой какого-нибудь бугая, охранника в грязном кабаке, но всё же весил куда больше, чем она, не привыкшая к тяжестям девушка.

Девушка, застрявшая внешне в подростковом возрасте, если быть точной.

— Я не позволю тебе ночевать тут. Что, если ты простуду ко всему прочему подцепишь? А если в окно кто заберётся? Опять весь пол мне кровью зальёшь — причём и своей, и чужой!

Вереск, глухо ворча себе под нос, буквально из пустого воздуха изымая плохие и не очень причины, почему тот не может остаться под дверью, настойчиво потянула Игниса на себя. Не столько пытаясь его сдвинуть или поднять, сколько показывая, что в покое она его не оставит.

— Давай наверх! И я тебе заодно еды туда принесу. Небось с утра толком не ел, не так ли? Как тебя ещё твои копыта носят...

Вереск отшатнулась поначалу — в обычно холодном взгляде коротко полыхнул испуг, но словно не найдя топлива, тут же потух. Она не вырывалась и не отстранялась больше, хотя обожжённые руки остро напоминали о собственных болячках, до сих пор не заживших, раз уж она предпочла дикаркой жить в Предместье, подальше от чопорности людей Валдена.

Но Игнис человеком не был. Пожалуй именно то, что напугало бы других, сейчас успокаивало саму Вереск — эта вера могла быть глупой и наивной, но ей всё же верилось, что неудачливый рогоносец не причинит ей вреда. Она не знала точно, была ли его злость направлена на неё или причина лежала в периодических вспышках агрессии по-отношению к фэйри (хотя, позвольте, где он тут фэйри увидел?!), но всё равно… по-настоящему испугаться Игниса у неё не получалось.

Она опустила взгляд, словно бы желая ещё раз воочию убедиться в том, что у него и впрямь нет копыт, а сама вместо этого глянула на то, как жёсткие, мужские пальцы контрастируют с отчасти бледной, отчасти — неровно-красной, зарубцевавшейся кожей собственных запястий, после чего, вздохнув будто бы смиренно, снова постаралась ему улыбнуться.

Искренне, хоть и слегка напряжённо.

— Я надеюсь, что ты извиняешься за собственную глупость?

Тон был лёгким, несерьёзным, но по словам чувствовалось, что Вереск и в самом деле считает его неразумным… в определённой степени. Звучало иронично, учитывая тот факт, что Игнис являлся представителем расы именно «разумных» монстров — по поводу данного их представителя она могла бы неплохо так поспорить с некоторыми учёными из Башни Валдена.

Но здесь спорить о таком было особо не с кем.

— Я соглашусь на твоё условие, но учти, — глаза Вереск опасно прищурились, а взгляд — в миг посерьёзневший, — отчётливо заледенел: — Если ты с утра сбежишь, не поев нормально — я тебя лично прокляну.

Одарив его долгим, почти немигающим взглядом — просто чтобы убедиться в том, что он принял и осознал, что спорить по этому поводу смысла нет, — она развернулась к прячущейся за прилавком лестнице, ведущей на второй этаж, и перехватив покрепче чужую ладонь, уверенно повела Игниса за собой.

Отредактировано Вереск (2019-08-22 14:58:13)