Достаточно бедный район всегда притягивал к себе более несдержанных в плане морали людей, посему — беспорядки тут были делом нормальным, почти обыденным. Имре редко ввязывался в пьяные драки или ссоры между одинаково вовлечёнными в процесс людьми, но сегодня внутри что-то щёлкнуло, не позволяя пройти мимо тёмного переулка, откуда раздавались приглушённые, злые выкрики.

— Не останавливайся, — предупредительно прошептал Эзра, стоило их взгляду наткнуться на сгорбившуюся фигуру паренька и троих амбалов, его окруживших: — Оно того не стоит.

Имре передёрнул плечами, склонный не согласиться со своим внутренним голосом. Кто бы это ни был — от него исходила аура безысходности. И это… было знакомо самому Имре. Настолько интимно, насколько это возможно. И в отличие от Эзры, он не был лишён сочувствия и сострадания, что порой, честно говоря, приводило не к самым желанным результатам для них обоих. Эзра, впрочем, редко на это жаловался.

Он свернул в переулок после недолгого обдумывания своих последующих действий — окурок ещё не законченной сигареты оказался растоптан на подходе к сгрудившимся людям. Одной рукой — развернул к себе самого крайнего. В окружающей его полутьме было легко уловить проросший в глубине сознания выпившего человека мгновенный испуг, а затем — присущий встрече с любым повелителем ужаса страх, вложив ему в голову сомнение в том, что перед ним — человек вовсе. Подкрепить сомнение в том, что находиться тут, рядом со странным, тёмным человеком, улыбающимся отчего-то так радостно — хорошая идея.

Имре не нужно было произносить и слова — впечатлительное воображение сделало всё за него. Мужичок, коренастый и одетый кабы как, отшатнулся так, словно саму Смерть увидел, а затем, завопив на удивление тонким голоском — ломанулся мимо своих товарищей, поспешив убраться куда подальше, забыв о том, что они вообще тут делали.

— Какая жалость, — мягко рассмеявшись, заявил Имре, расслабленно привалившись плечом к грязной стене — половину его лица из-за скудного освещения скрывала тень, рисуя двоим оставшимся мужикам примерно ту же картину, которая заставила их товарища сбежать: — Вы бы пошли, проверили своего дружка. Вдруг сердце не выдержит? Завтра хоронить придётся.

Он звучал убедительно, несмотря на то, что знать об этом не мог — о том, что сбежавший давно уже жаловался на боли в сердце. Как и о том, что один из оставшихся мужиков — сильно беспокоился, что тот не успеет вернуть ему деньги, занятые на лекарства. Смерть, как ни странно, пугала многих, даже если угроза оной нависала не над собственной головой.

Имре снова радостно, широко разулыбался — без заботы и угрозы. Само его присутствие в этом переулке заставляло чувствовать себя не в своей тарелке. Его близость — вызывала тяжёлое чувство опасности.

Убеждать мужиков разойтись не нужно было. Оба, переглянувшись, не удостоив слова Имре ответом, кивнули друг другу и, неловко озираясь, побрели вслед за убежавшим товарищем. Проверить, всё ли в порядке, и возможно — распить припрятанный под лестницей пузырь самогонки.

Имре вздохнул. Такую реакцию на себя он не любил, но по правде говоря — в определённых ситуациях она действительно помогала. Он присел на корточки рядом со сгорбившимся пареньком и осторожно положил ладонь ему на плечо.

— Для дамы в беде ты выглядишь слишком плоско и костляво, — в голосе Имре звучало лёгкое, насмешливое недовольство, хорошо скрывающее нотки обеспокоенности, непривычной такому человеку, как он.

— Николас? Ник? — снова, на пробу позвал он. Успокаивать нестабильного молодого человека, прибегая к собственной магии — казалось плохой идеей. Имре не знал, как тот отреагирует на такое вторжение, но некоторые, поверхностные мысли были ему открыты — он не отказывал себе в удовольствии иметь чуть больше информации по представшей перед ним проблеме, пользуясь определённо грязными трюками.

Не то, чтобы Имре собирался использовать полученные при помощи телепатии данные ему во вред. Это ведь считается «хорошим» поступком?

Отредактировано Имре (2019-06-20 02:44:59)

Имре выдохнул — протяжно и как-то устало, словно весь день кирпичи грузил. Повёл плечами, пытаясь стряхнуть неприятное ощущение чужого страха — он не любил, когда его боялись. Особенно не любил, когда такое отношение демонстрировали люди, которым он пытался помочь — искренне, что бывало крайне, крайне редко.

Всё ещё оставаясь на более-менее одном уровне с пареньком, Имре подпёр рукой щёку, голову склонив набок, словно какая-нибудь птица переросток. С его губ не сходила наглая, лукавая ухмылка — может представлять собой вызов и было не самой лучшей идеей, в отношении уже запуганного молодого человека, но Имре просто не умел по-другому.

Не умел утешать нежно и заботливо, как нормальные люди. С одной стороны, это можно было считать недостатком. С другой — в целом, любая его «забота», пусть и в виде пинка под зад, была на сто процентов искренней. Что нельзя было сказать о большинстве сочувствующих — уж кому-кому, как не Имре о таком знать.

— Убежали твои друзья. А что, я зря их прогнал?

Он рассмеялся — приглушённо, но достаточно несдержанно. Из-за скопления коробок поблизости, испугавшись этого неожиданного звука, сиганула чёрная как смоль кошка, бросив на двух рассевшихся посреди переулка недоумков дикий взгляд. Почему та не смылась ещё когда тут пытались устроить расправу — причём куда громче, — Имре честно не подозревал.

— Давай так — я помогу тебе найти этих… джентльменов, если я неправильно понял всю эту ситуацию и сделал поспешные выводы. Но если они всё же тебе не друзья — ты пойдёшь со мной. В очень, очень хорошее место. Где есть еда, крыша над головой… и возможно парочка относительно прекрасных и свежих леди, которые тебе могут приглянуться.

Имре расплылся в широкой, зубастой улыбке — такой же наглой и бесцеремонной, как и его речь. Как и его нежелание признавать, что паренёк задал не только этот вопрос, но и тот, первый. На который Имре, естественно, отвечать не собирался, поэтому и сделал вид, что вопрос был только один.

Сложно было противопоставить что-то такой непробиваемой уверенности в собственной правоте — Имре, казалось бы, не допускал мысли о том, что мог совершить ошибку. Да, ситуация была довольно очевидной, но он, конечно же, в глазах других людей — просто не мог знать подробностей. Поэтому зачастую такое поведение выбивало многих из колеи, позволяя тому сохранять своё небольшое преимущество в информированности.

К счастью, в данной ситуации вся его хитрость и потенциальная манипулятивность, казалось, была совершенно напрасна.

— Можешь звать меня Имре. А ты, птица-беспризорник? Мне называть тебя полным именем или просто «Ник»?

Не дожидаясь от него ответа, Имре обхватил его рукой за плечи и довольно осторожно поднял на ноги, не убирая этой самой поддерживающей руки — на тот случай, если Николас будет недостаточно твёрдо стоять на загаженной мелким мусором земле. Развернув его в сторону выхода из переулка, Имре уверенно повёл своего нового, невольного знакомого к предыдущему месту собственного назначения — в бордель.

Имре расхохотался — на этот раз громко, не сдерживаясь. Он обхватил своего спутника покрепче, покачивая головой и демонстративно утирая несуществующие слёзы свободной рукой. Николас был довольно забавным, для паренька, которого он только что встретил в грязной подворотне.

— Серьёзно? — всё ещё слегка посмеиваясь, Имре взглянул на него с широкой, искренней улыбкой на губах: — Для воришки ты слишком плохо читаешь своих жертв. Если так продолжится, тебя быстро прибьют где-нибудь в тенёчке, у мусорного бака.

Несмотря на весёлость и улыбку, слова Имре звучали серьёзно, а его взгляд отчётливо давал понять, что последнее его предположение — совсем не шутка, а вполне реальная возможность, которой Николас сегодня избежал разве что чудом. Не будь поблизости кого-то настолько же навязчивого, как Имре, его бы попросту оставили разбираться с подвыпившими мужиками в одиночку. Как знать, вдруг кто-то из них попросту не рассчитал бы силу удара? Убийства не всегда совершались с отчётливым намерением кого-нибудь прикончить.

— Глянь сюда.

Они шли вдоль не слишком оживлённой улочки, где суетливо торопились домой честные трудяги и люди, спешившие в заведения, пользующиеся популярностью только ближе к ночи. Их было не так уж много, но достаточно, чтобы Имре мог продемонстрировать пару трюков, которые, естественно, могли бы значительно облегчить Николасу жизнь.

Он кивнул в сторону сгорбленного, хмурого мужичка, бредущего медленно и глядящего исключительно себе под ноги. Легкая добыча для карманника, вот только…

— Как думаешь, стоит его обирать или лучше обойти его стороной?

Он смотрел на Николаса сверху вниз, слегка улыбаясь, успев оценить внешний вид мужичка единственным долгим взглядом. Но суждения своего спутника он дожидаться не стал, не сомневаясь в том, что тот был достаточно внимательным, но недостаточно обученным, чтобы улавливать мелкие, не бросающиеся в глаза детали.

— Я скажу, что связываться не стоит. Он, во-первых, бедный. Перебивается с хлеба на воду. Одежда дешёвая, сильно поношенная, с заплатками. А во-вторых, присмотрись к его рукам.

Имре снова перевёл взгляд на мужичка, который, проходя мимо них, кинул в его сторону прищуренный, злобный взгляд, словно бы почувствовав, что его обсуждают. В ответ Имре только улыбнулся — хитро и вызывающе. Таких людей он не боялся. Но Николасу стоило быть осторожнее.

— Его руки, — продолжил он тихо, наклонившись к уху своего спутника: — Он либо мясник, либо грузчик. У него крепкие руки, с мозолями от тяжёлой работы и сбитыми костяшками. Он достаточно силён, несмотря на свой внешний вид, и слишком обозлён, почти отчаявшись. Если ты возьмёшь у такого даже самую распоследнюю мелочь — он попытается тебя побить или убить, вне зависимости от твоей ситуации.

Он вздохнул, не привыкший к заботе в целом, не находившийся раньше в подобных ситуациях — мало кто искал в нём поддержку, даже тогда, когда он ещё не был повелителем ужаса. Ситуация сама по себе была странной — даже более приятным и мягким людям скорее всего не доводилось учить мелких воришек выбирать своих жертв лучше.

— Я бы не советовал тебе работать здесь. Лучше — в районах получше. Найди какой-нибудь кабак или харчевню, где ошиваются учёные, например. Люди, которым не приходится стирать руки в кровь за каждый лайн. Там тебя может заметить стража, естественно, но и обирать кого-то — куда безопаснее.

Имре тихо рассмеялся и на долгое мгновение замолчал, довольный собой. Вопрос о том, куда он Николаса ведёт, он естественно проигнорировал. Можно было его подразнить, конечно, но Имре казалось, что уже сказанного — вполне достаточно. Пускай сначала это переварит.

Имре затормозил ненадолго, оторвав от себя чужие руки — не резко, но настойчиво. Не отходя от своего спутника, он стряхнул с плеч немного запылившийся пиджак, и с кривой ухмылкой накинул на худые плечи Николаса.

— Не рыцарский плащ, но для такой принцессы, думаю, сойдёт.

Он тихо фыркнул, рассмеявшись себе под нос, и снова сгрёб его одной рукой за плечи, притягивая к своему боку вплотную, возобновляя их неторопливый шаг. Имре никуда не спешил — ночь только-только начиналась. И несмотря на то, что летом темнота накрывала окружающий мир на куда более короткое время, летние ночи ему нравились куда больше. Зимой на улицах не побродишь, просто так, не рискуя отморозить себе пальцы. Так что он пытался ловить момент, когда тот предоставлял такую возможность.

— Я не вор. И не думаю, что в моей голове суетятся такие же благородные мысли, как у тебя. Но знаешь, прежде, чем стать Робин Гудом на минималках, почему бы тебе, к примеру, не научиться заботиться о себе?

Голос Имре звучал тепло и тихо, вынуждая прислушиваться, чтобы не потерять нить разговора. Он смотрел попеременно то на звёздное небо, то на своего спутника, словно бы не обращая внимания на то, куда они бредут, умудряясь сворачивать в нужные проулки почти не глядя. Имре был знаком с дорогами куда лучше, чем любой прибывший в Сказку человек — он любил бродить и доверял тропам довести его туда, где он сможет найти приют и еду. Большего он обычно не просил.

Привыкнув к тому, как меняется Сказка, Имре сильнее полагался на эти дороги, нежели на своё знание направления, хотя без оного он блуждал бы куда больше.

— Я… хм, даже не знаю, как себя описать, — он склонил голову набок, нахмурившись: — Бродяга? Мошенник? Иногда и то, и другое вместе взятое. Я не ворую, как ты — чаще люди сами отдают мне свои деньги. Иногда за игральным столом, иногда — поверив тому, что я им говорю.

Он пожал плечами, не особенно понимая, как объяснить это лучше. В целом, он не был тем, кто мог учить кого-то вроде Николаса — Имре сам редко заботился о себе, отвыкнув от многих благ цивилизации, кои другие люди считали необходимыми.

Но даже если он не знал, как научить своего спутника воровать, он вполне мог сделать так, чтобы тот хотя бы попытался этому научиться у кого-то другого. Облегчить груз? Имре помнил, что в прошлом, давнем, почти забытом уже, иногда работал с такими людьми. Прописывал им что-то, говорил мягким, понимающим голосом. Николас не был нестабильным психопатом, к которым он привык, но и проблемы у него были… похожие. Находились на одном уровне — эмоциональном.

— В любом случае, мы пришли.

Имре снова широко улыбнулся и резко развернулся вместе с прижатым к его боку Николасом к чьему-то приоткрытому окну, из которого доносились приятные ароматы чего-то съедобного. В этот бордель он никогда не заходил через парадный вход — управляющая им мадам его недолюбливала, имея дурную привычку швыряться в него подкованными железом туфельками устрашающе мужского размера.

Вероятно, из-за того, что в своё время Имре удивился тому, что размера они именно мужского.

— Полезай внутрь. Там кухня — как раз соберёшь что-нибудь из съестного себе в карманы. Но не шуми особо, мы должны быть очень осторожными, пробираясь в логово дракона.

Он издал приглушённый, хрюкающий звук, пытаясь сдержать сардонический смешок, рвущийся наружу, а затем засунул свою голову в открытое окно, оглядев скрытое занавесками помещение, и удовлетворённо хмыкнув, подсадил Николаса, чтобы тот без проблем смог ввалиться внутрь.

Имре забрался внутрь ловко и бесшумно, словно делал это уже не первый и даже не второй раз — что, в свою очередь, было правдой. Он окинул кухню мимолётным взглядом, стараясь определить, сколько у них есть времени до того, как вернётся местная повариха — плиты были выключены и, если не считать расставленных, готовых блюд, красиво украшенных и всё такое, ничто не намекало на то, что кто-то может вот-вот вернуться из-за закипающего супа.

— Хорошо, просто отлично, — Имре широко улыбнулся и, подмигнув Николасу, выудил из кармана плотный матерчатый мешок относительно большого размера и быстро свалил внутрь содержимое нескольких больших тарелок — в основном то, что не размажется и не разольётся внутри. Окинув оценивающим взглядом вино, бутылку он тоже прихватил, засунув себе подмышку.

— А теперь тихо, на второй этаж. Я покажу нужную нам комнату.

Он всерьёз надеялся, что у Эвелин не было сейчас клиента — эта женщина, пожалуй, была единственной из работниц борделя, которая согласилась бы их спрятать в ущерб собственному убытку. Имре шёл сюда, чтобы посидеть с ожидающими клиентами в общем зале, но что-то ему подсказывало, что с наворованной едой их там с распростёртыми руками не встретят.

Оставлять своего спутника голодным он, впрочем, не хотел ещё больше, поэтому довольно быстро решил, что риск на самом деле того стоит. По крайней мере, Николас больше не походил на человека, встретившего в той подворотне свою смерть — после прогулки и беседы его взгляд немного оживился, что Имре не могло не радовать. Что-то ему подсказывало, что если паренёк пропадёт в Сказке, это сделает его жизнь чуточку более пустой.

Инстинктам он доверять привык.

— Сюда, — шепнул он, когда они картинно, чуть ли не на цыпочках прокрались до самой лестницы, ведущей на второй этаж — к комнатам работниц борделя. Из зала, отделяемого от коридора одной лишь красной, тяжёлой шторой, доносились звуки пьянки, звонкий девичий смех и подозрительно басовитый голос мадам этого борделя. На особенно громкой ноте — кажется, та начала кого-то поздравлять, — Имре снова издал приглушённый, немного хрюкающий смешок и принялся подпихивать Николаса в спину, поторапливая его с продвижением наверх.

Скажем так, вором он никогда не был и подозревал, что будь он один — не стал бы так сильно сдерживаться, когда дело касалось выражения своих эмоций. Имре очень, очень хотелось рассмеяться, но из-за вихрастой головы, маячившей впереди, он действительно старался не привлечь к ним лишнего внимания.

— Здесь.

Нужна им дверь располагалась в отдалённой части коридора — почти в самом краю. Стоило со стороны лестницы, по которой они поднялись только что, раздаться голосам — кажется, одна из девушек вела к себе уже оплатившего её услуги мужика, — Имре в спешке толкнул закрытую дверь плечом и едва ли не кубарем ввалился внутрь, втащив Николаса за собой за крепко удерживаемое пальцами запястье.

Оглядеться он додумался только тогда, когда разделяющая их и коридор дверь была плотно закрыта.

На Имре, одной рукой державшего мешок с наворованной едой, с бутылкой вина подмышкой, и растрёпанным, явно чумазым пареньком во второй руке, смотрела высокая, рыжая женщина с пристальным взглядом чуть раскосых, карих глаз. На её лице не было ни единой морщинки, слои косметики были смыты, а рабочая одежда — разложена на кровати.

Естественно, сама женщина в данный момент была слегка не одета. Примерно на уровне «костюм Евы» не одета.

Имре это не смутило — он расплылся в широкой, приветственной улыбке и мягко подтолкнул Николаса к креслу неподалёку — чтобы тот сел прежде, чем его перестанут держать ноги. Мешок с едой и бутылка перекочевали из рук Имре на колени его спутника, а сам он — шагнул в сторону рыжеволосой женщины, явно с намерением её обнять, на что предсказуемо получил хлёсткую, но явно больше демонстративную пощёчину.

— Вламываешься ко мне в комнату второй раз за эту неделю? Имре, я начинаю думать, что ты влюбился.

Голос женщины буквально сочился ядом и, чтобы не смущать третье действующее лицо в виде Николаса, она подхватила лёгкий халатик, накинув его себе на плечи и запахнув — чтобы скрыть «товар» от взгляда тех, кто покупать явно не собирался.

— Кого ты с собой привёл? Не помню, чтобы старина Имре водился с кем-то, напоминающим тебя, мальчик.