По мнению Гуймихо вечер всегда был и остаётся лучшим временем суток. Дневная суматоха постепенно сходит на нет, медленно умирая в лучах заходящего солнца, но жизнь всё ещё теплится в суетливых душонках, доделывающих свои незаконченные дела. Это в большом городе всё только начинается с закатом: заполняются бары и мелкие забегаловки, дают свои вечерние спектакли театры, а здесь всё иначе: люди и фейри стремятся провести остатки дня со своими близкими, уютно расположившись в своих лишённых городской вычурности и монументальности домишках.
В это время холд обычно готовился к закрытию своей лавки: протирал со столов, задвигал стулья и отправлялся неспешно делать съестные заготовки на следующий день. Ему некуда было торопиться, напротив, он старался растягивать удовольствие от долгожданного уединения. Засахаренной вишенкой на торте был стакан, заполненный благородного медово-янтарного цвета жидкостью, терпко пахнущей алкоголем и травами, к которому лис регулярно прикладывался, подолгу смакуя каждый глоток.
В коньяке Гуймихо старательно и в то же время безуспешно пытался утопить тревожные мысли, которые уже больше суток грызли его изнутри точно так же, как пламя сжирает подброшенные в костёр дрова. Отвратительное ощущение, но девятихвостый несмотря на почтенный возраст не мог понять, откуда оно брало свои корни. Словно образовалась какая-то пустота, червоточина, и теперь она постепенно расширялась, раз за разом напоминая о себе мерзкой ноющей и тянущей болью в груди. Не мог же он сделать ЭТО?
Лис слишком сильно сжимает стакан в руках, и по стеклянной поверхности бегут мелкие шальные трещинки, но стекло не спешит разлетаться мелкими осколками по всему помещению. Гуймихо вовремя ловит себя на потере контроля и ставит стакан на место от греха подальше. В конце концов этот набор не был из дешёвых, и не хотелось лишиться его из-за непонятной нахлынувшей хандры.
Лучшим вариантом, чтобы отвлечься, разумеется была работа, которая дожидалась, чтобы к ней вернулись. Уже ставшая родной рукоять ножа послушно ложится в ладонь. Гуймихо знает каждый скол и каждую царапинку на нём. Что касается заготовок, осталось совсем немного – дорезать овощи для завтрашней похлёбки, которую так нахваливала тётушка Лин. Несмотря на её внешний вид, в женщине чувствовалось прекрасное угасание, которым любовался лис каждый раз, когда она приходила, садилась за небольшой столик и заказывала это самое блюдо. Приходила ли Лин за обедом, или же она просто искала повод для разговора с холдом, самому Гуймихо было не известно. Но каждые несколько дней он исправно делал заготовки и варил для гостьи наваристую похлёбку.
От воспоминаний разыгрался аппетит. Поэтому закончив с нарезкой овощей, лис плотно закрыл крышкой ёмкость с ними и отнёс их в подпол, где от холода, спасибо небольшому магическому трюку, на стенах рос иней. Взяв с собой небольшой кусок вырезки, припасённый специально для себя любимого, Гуймихо вернулся к рабочему столу. Слабые огоньки повисли вокруг лежащего куска мяса, создавая рядом с ним температуру, несколько превышающую комнатную, чтобы слегка подмороженный продукт пришёл в должный вид. А в это время лис уже вовсю чистил и нарезал картофель, ловко орудуя ножом. Цок-цок-цок. Нож быстро стучал по деревянной разделочной доске, расчленяя корнеплод на калиброванные кусочки. Цок. Гуймихо недовольно шипит и слизывает быстро выступающую из пореза на пальце кровь. Что-то снова отвлекает его, и лучше этому «чему-то» наконец показаться перед лисом и перестать действовать на нервы.
Картофель отправился в печь за компанию с душистыми травами и раздавленной долькой чеснока. И только лис собирался взяться за разделку вырезки, как чуткие уши уловили шаги за дверью, за которыми последовал стук, но ночной гость входить не спешил. Ругнувшись, Гуймихо бросил нож на стол и, поспешно вытирая руки об фартук, пошёл открывать дверь сам.
- Мы уже закры… Священное пламя, что должно было произойти, что ты наконец спустился ко мне со своей горы?! – Джуну не нужно было снимать капюшон, чтобы лис узнал его. Обоняние и слух часто рассказывали девятихвостому больше, чем зрение. И сейчас он отчётливо слышал запах страха и отчаянное биение сердца, будто тивад сюда бегом бежал. Что-то было явно не так, и Гуймихо с сума сходил от любопытства, что же именно.
- Скорее, заходи, - холд мягко положил руку на плечо Джуна, поскорее запуская того в дом и закрывая за ним дверь на засов. Гуймихо отодвигает от одного из столов стул и спешит помочь юноше с накидкой, развязывает узелок, удерживающий её на плечах тивада, снимает и… грязно ругается на нескольких людских языках сразу, которые магия Сказки услужливо переводит. - Какого чёрта?
Отредактировано Гуймихо (2020-08-17 23:56:57)