Странное положение дел и непривычная обстановка в гильдии Стражей диктовали собственные уникальные условия мироощущения. Подавляющее большинство представителей организации с трудом сдерживали поступающую панику, отдельная не предвзятая группа мыслителей сторонилась брать на себя ответственность за дальнейшие действия, а сторонние конкретно взятые индивиды действовали разобщенно и обособленно: каждый мирился с собственными ощущениями и переживал персональное впечатление от случившегося. Квадрагинтиллион Дхо Ротт — глава боевого отдела, стал исключением только лишь в том, что вел себя обособленно и свободно в формах проявления столько, сколько вообще себя помнил. Посему, награжденный любимой Богиней пламенем и свежестью каждого вдоха, он нисколько не ратовал и не загонял себя в рамки принятого антуража: ему было попросту плевать на любые проявления суматохи и волнения, которыми руководствовались коллеги по цеху. Раздраженный и утомляемый вереницей несогласованных, и бесполезно неэффективных внутренних действий, он в скором времени распустил свой собственный отряд на незаслуженный отдых, считая, что пусть лучше его парни как следует отдохнут и повеселятся, нежели будут слоняться без дела, перебирая возможности не навредить еще больше. Однако, Ротт не был бы самим собой, если бы так просто и безэмоционально забывал о долге и деле, которое умел и мог делать. А лучше всего ему удавалось то, что многие под прикрытием милосердия и некоего высшего блага не воспринимают всерьез: калечить, рубить, сражаться, умерщвлять и иным способом губительно воздействовать на внешний мир. Несколькими днями ранее в пригородных территориях Велдена, а именно — на знакомом каждому обитателю Сказки маковом поле местный фермер сообщил о нападках кровожадного зверя, стабильно попеременно крадущего скот и творящего проблемы разной степени опасения: от разрушенного сарая и разрубленного матерым движением бычьего хребта, существо переходило в фазу активного наваждения. Последнее проявлялось в том, что тварина якобы намеренно оставляла на обозримой местности знаки своего присутствия, намекая, тем самым, на близящуюся и исходящую от нее угрозу. Чем, почему и для чего в качестве субъекта запугивания ей сгодился именно фермер оставалось большой загадкой, однако пренебрегать подобного рода оказией для того, чтобы покинуть зудящий слухами город, Бешеный Пес был не вправе. Вооружившись громоздкими парными секирами и плюнув на непрошеные обстоятельства, он уже очень скоро покинул город и, ни разу не оглянувшись, шел до тех пор, пока не оказался на искомом месте. Окружившая его в миг действительность была такова, что хозяин земли в своем контракте-обращении нисколечко не приврал: наглядным сигналом бурило мысли то обстоятельство, что он даже скорее обо многом умолчал. Монстр, описанный им как нечто огромное, черное, клыкастое и передвигающееся на четырех лапах, было как минимум в два раза крупнее ожидаемого. Если единственный глаз Квадрагинтиллиона его не обманывал, то на настоящий момент от фермы осталось почти что только упоминание, выведенное дешевыми красками на придомовой табличке и гласящее: “Ферма “Солнечный контур цветка”. Либо заявление фермера сильно запоздало с поступлением в канцелярию гильдии, либо чудовище действовало выверено и стратегически точно, предпочтя не оставить шансов на спасение фермы ровно в тот момент, когда у Стражей вообще появилась осведомленность о необходимости ее защищать. Трупы, впрочем, Роттом нигде не наблюдались, из-за чего оставалась бессмысленная уверенность в том, что его присутствие здесь имеет реальную значимость: восстановление принадлежащего фермеру имущества обойдется тому гораздо дороже, чем приобретение нового, находящегося в совершенно ином месте, имения.
— Хуйня какая-то, — выругался Квадрагинтиллион немного возмущенно, — нельзя — блять — было меня дождаться и попиздиться как следует, пока еще есть за что пиздиться? Казалось, что вопрос его был обращен в никуда, однако любой опытный страж знал, что ни одна тварь, наносящая сознательный урон жизни и имуществу человека, не уходит с места преступления, пока не убедится в том, что ее “посыл” дошел до своего адресата, а через него до общественности. А это значило, что Ротта вполне могли и скорее всего сейчас слышали. Оставалось лишь узнать — кто именно.

Квадрагинтиллион носил прозвище “Бешеный Пес” вовсе не за свое спокойствие и феноменальное чувство комфорта, которыми был способен пользоваться в опасной для жизни ситуативной конструкции, а за непередаваемую и блистательную выраженность самых пламенных и ярких эмоций. Стоило ему только обратить на себя внимание неосторожной фразой, как вокруг по периметру близлежащей территории, активизировались и начали развиваться связанные между собой события. Сначала на местности, условно принятой в качестве частной территории, появилась организованная группа, представленная личностями маргинальной наружности. Такие мордовороты редко представляли собой хоть сколько-нибудь серьезную команду, а потому Ротт почти что совсем не хотел с ними связываться. Мало чести и интереса в том, чтобы зарезать детей. А именно детьми с точки зрения реального возраста они для него и были. И пускай эти детины на вид были вполне себе сформированными и “всесторонне развитыми” личностями, на самом же деле их мотивация и целеполагание сводились ко вполне себе примитивным догматам. Среди прочих, особенно выделялись жажда легкой наживы, чувство собственного величия на фоне способности преступить черту закона, а также чувство целостности, которое никто из них по отдельности не мог себе ни то, что позволить, но даже вообразить. И то верно: слишком сложно взять на себя ответственность за собственную же жизнь, если ты — ноль с тонким, почти полупрозрачным, контуром. Следом за появлением незатейливых мракобесов последовала череда событий, которая своей картинностью и сатирическим наполнением воодушевляла наблюдающего со стороны Квадрагинтиллиона силой, словно бы пробуждающей от затянувшегося сна. В длительном и грациозном силовом прыжке, минуя высокие верхушки деревьев и расстояние, на которое обычный человек тратит около пяти минут непрерывной ходьбы, неопознанная монструозная и мстительная сущность пролетела в пяти метрах над уровнем земли.
— Ахуеть, блять, туша, — констатировал Ротт с натуралистическим интересом взирая на то, как неопознанный исполин приземляется на крышу единственного целого здания, легко и непринужденно проламывает черепичную поверхность, и также просто и обстоятельно отдается акту насилия над ранее вошедшими внутрь бандитами, — в человеческом мире благодарят за то, что коровы не летают, — продолжил он мысль, разговаривая сам с собой, — если бы они видели какие хуйни летают в Сказке, то урбанизации бы никогда не случилось: нахуй строить дома, если с ними вот так внезапно может приключиться пизда?
Ситуативный сумбур и вихрь обстоятельств подогревали пока еще подавляемые азарт и любопытство, однако сам глава боевого отдела гильдии сразу же удостоился внимания некой малоприятной тварины, чьи габариты и мышечная масса позволяли записать ее в разряд существ наивысшей опасности. Угроза и буйство намерений этого чудовища самому Ротту были знакомы не понаслышке, и потому он, ведомый сугубо ностальгической теплотой, не стал срываться с места и убивать его сразу. Звали этого маститого мясного голема Дарий и, если Ротту не изменяла память, массивный и практически неподъемный меч за спиной у этого человеческого выброса применялся тем весьма часто. А это значило, что пользоваться он им, как минимум, умеет. И, конечно же, Бешеному Псу хотелось проверить сей тезис на собственной шкуре, а заодно и испытать бывшего сопартийца по гильдии на предмет личностного роста, и степени прогресса боевых навыков. В последний раз они виделись довольно давно, а посему мужчине искренне хотелось верить, что бронированное чудовище перед ним оказалось здесь не случайно и способно порадовать брошенную на амбразуру выстрелов скуки душу добротной дуэлью. Тем же временем, беспощадно и непростительно просто разобравшись с мелкими вредителями, четырехлапое и заросшее густой растительностью чудовище повторило серию действий из масштабного взлета и планомерного падения, дабы оказаться в опасной близости от обоих “защитников” фермы. Ротт готов был воспринять это в качестве вызова и приглашения на одностороннее избиение, однако старый знакомый решил открыть рот и своим гнусным замечанием выиграть у монстра партию в игру по привлечению внимания Квадрагинтиллиона.
— Да пошел ты нахуй, ублюдок, — огрызнулся Ротт с какой-то едва уловимой приятельской интонацией, — сам бежал, как будто преждевременно пятками гвозди забивал, — возмущенно разведя руками, эффектно удлиненными секирами черного металла, он с долей преступной невозмутимости проигнорировал присутствие смертоносного создания между ними, — нашелся — ебать — бегун на короткие дистанции: да чтоб твои близкие так долго жили, как ты бежишь, — разогреваемый собственными словами, Квадрагинтиллион безучастно прошел мимо уничтожителя ферм и встал напротив инициированного собеседника, — напялил — блять — доспехи на себя: да если б из них кал выпадал по дороге, то эта хуебестия, — указав на чудовище острием одного из своих орудий, Бешеный Пес развернулся боком, чтобы установить пронзительный зрительный контакт между ним и громадной уродливой кошкой, — при желании успевала бы его подбирать, сжирать и все равно оказалась бы здесь раньше тебя, сучара, — со стороны казалось, что Ротт намеренно раззадоривает себя, накаляя обстановку всеобщим непониманием и раздражением, которые в его исполнении вполне буквально утяжелили воздух на месте, из-за чего дышать становилось сложнее, а двигаться проблематичнее, — ну вот нахуй ты меня разозлил? Задав этот вопрос наигранно возмущенным тоном, он беспристрастным движением ладони удостоил стоящего сбоку от них монстра изгоняющего жеста, — иди нахуй отсюда: покури минут десять, пока мы придем в форму, — и, не дожидаясь реакции чудища, молниеносным движением обрушил удар одного из топоров прямо на плечо Дария, намеренно целясь в громадный меч, дабы тот мог без проблем отразить первый удар. Чего нельзя было сказать о последовавшем вслед тут же втором, который в качестве адресата своего касания выбрал уже лицо царквейта. Одновременно с этим, грубым и тренированным частым повторением выпадом ноги страж вдарил по нагрудной пластине доспехов так сильно, как только было возможно в условиях наскоро принятой битвы. Этим движением Ротт не рассчитывал свалить оппонента, так как весовую категорию почти полностью закрытой защиты оценил еще во время одиночного забега Дария до него от кустов. Однако, природная ярость и нечеловеческие способности к ее использованию позволяли Квадрагинтиллиону как минимум выбить однорукого мечника из стойки. А уже это, в свою очередь, позволило, ему использовать в качестве опоры бронированное колено, оттолкнувшись от которого можно было не только нанести выверенный удар сверху, но и выгодно сократить дистанцию: махать столь неудобным мечом в условиях непосредственной близости противника становилось невыполнимой задачей.
— Я скучал по тебе, вечно хмурый пиздюк, — констатировал страж весьма добродушно и искренни, хоть и не прекратил шквал набирающих скорость ударов. Конечно же, в обыкновении Квадрагинтиллиона было вести себя подобным образом и встречать старого товарища топором, что ни в коем случае не означало, что Бешеный Пес о том не печется и не беспокоится. В его способностях было и успевать сражаться, и следить периферийным зрением за иным, менее человечным, источником опасности. Кроме того, Ротт прекрасно осознавал, что если бы гигантская образина хотела напасть, то уже бы давно это сделала.