Анвирамос отвык быть жертвой.
Столько лет он был охотником - свирепым, смертельным, опасным удавом с острыми зубами и удушающими кольцами разума. Его боятся, его уважают, и в битве с монстрами он на равных - хищник против хищника, достойные противники, способные превратить друг друга в кровавое, безжизненное месиво. И он горел среди боли, своей и чужой, словно небольшое солнце, грея его холодную, безразличную душу.
Но этот лес леденеет его кровь.
Он чувствует глаза на его спине - но когда поворачивается, вокруг лишь пустота, давящая на его сердце невозможным весом. И этот взор лезет когтями под его кожу, царапая кость позвоночника, но полукровка отказывается называть это чувство страхом. Скорее глубокое раздражение и сильно натянутые нервы. И даже когда фиолетовая сеть капилляров мельком переливается по его побелевшим костяшкам, руки которых сжимают дерево лука крепкой хваткой, он винит свое беспокойствие.
Анвирамос не чувствует страх (в этом он уверен), но он знает, как он хрустит на слух. Помнит, как единственная выжившая жертва не могла дышать ровно, насколько мокрыми и красными были ее глаза, как тряслись ее руки. Какими пустым и хрупким был ее взгляд. И пусть чужие страдания не приносят бести ни жалости, ни удовольствия, такие поломанные глаза он видел лишь среди стен Латт Свадже, где люди состоят из осколков и космической пыли, а не плоти. Это, по крайней мере, Анвир понимает.
И пусть его сердце не болело при словах девушки, как многие говорят оно должно при душевной боли другого человека, он понимал ее, тоже. Ведь не нужна эмпатия, чтобы знать смысл слов “самый худший момент моей жизни”. Ее он не утешал - его действия были бы ложью, и он не находил никакой радости в возможности причинить только больше боли уже сломанному человеку.
Что было намного важнее для стрелка - по всем известным фактам, чудовище этих лесов атакует только группу людей. Так что выбор его был прост - прийти одним, разобраться с тварью и насладиться своей победой. Бестия был даже в восторге от существования нового, неизвестного монстра заметной силы и опасности. Да и такой необычный! Пусть и каждое чудовище уникально, что и делает их идеальнами жертвами для его скуки, этот людоед отличается значительно от почти всех других.
Эта радость и энтузиазм был быстро заменен недовольством и растущим волнами гневом. Как это чудовище смеет скрываться в тенях, как трус, следя за движениями стрелка орлиным взором, всегда оставаясь на расстоянии. Словно Анвирамос не умелый охотник и безжалостная бестия, а просто крыса с которой можно поиграть перед обедом. И это просто бесит.
Будь бы полукровка слабее духом, но начал бы кричать, рычать, трястись от ярости. Но он - бестий сын, и даже когда его душа демонов скрежет по его ребрам и его куски его кожи переливаются из черного в телесный от глубины его чувств, он - не дикое животное. Волей богов он может прийти в безумие, но просто чудовище, жалкий безликий трус, не имеет права этого делать.
Когда он найдет эту тварь, то он разорвет ее на части своими голыми руками. Но пока - он ждет, продолжает идти глубже в лес уверенными, но осторожными, шагами, оставаясь начеку, но мечтая о медленной и мучительной смерти это проклятого чудовища.

Существует много поговорок и рассказов об удаче и случайности, и некоторые из них Анвирамос даже знает (пусть и особо значения им не предает), но ему кажется, что следующие события были запланированы неким богом с уникальным, черным чувством юмора. Ибо такие встречи по простому капризу случая не происходят.
Сначала, стрелец не заметил ничего необычного. Он был слишком сосредоточен на постоянном чувстве, что за ним следят. И, возможно, он был совсем немного потерян в чувстве горькой ярости, чтобы обращать внимание на все, что не имело связи к дважды-проклятому (один раз судьбой, второй раз недовольным бестией) чудовищу. Поэтому звонкие ноты флейты красный стрелец заметил не сразу.
А когда заметил, был удивлен. И стал полным недоверия. Выжившая женщина ничего не говорила о песнях, но она - только одна из многих, кого решил поглотить этот людоед, и некоторые факторы его способностей могли быть скрыты от нее. И вообще, к “внезапным музыкальным звукам” в Сказке с доверием относится только дурак или самоубийца.
Так что Анвир направился в сторону флейты, но осторожно и с натянутым луком. Он шел медленно, но не теряя темпа, обходя высокие стволы деревьев аккуратными шагами. Взор на его спине двигался вместе с ним, и бестия сжал свою челюсть с силой, заставляя себя не оборачиваться каждые пять минут и не рычать от недовольства. Обладатель этих любопытных глаз (которые полукровка желает вырвать из глазниц голыми руками) не изменял своего подхода - оставался вдалеке, не моргал и действовал на нервы Анвира сильней тех, кто проповедует бестиям о “всеобщем благе”.
Музыка становилась громче, но делала она это удивительно быстро - будто ее источник двигался навстречу лучнику, пока тот шел в ее направлении. Это его насторожило сильнее прежнего. Анвирамос сделал еще один шаг вперед, и музыка стала заметно громче.
Только через мгновение ее заменил громкий, испуганный вереск, источником которого оказался бегущий прямо на него… сатир? Кентавр? Тяжело понять - что-то маленькое, серое и юркое с избытком ног. И тут пропал взор со спины бестии. Появлению быстрого чуда полукровка был уже удивлен, но внезапная пропажа чувства того, что за ним наблюдают, оставило его в среднем уровне шока. Поэтому, даже с учетом его закаленных инстинктов, он не успел бросить свой лук в сторону и схватить свой меч с пояса достаточно быстро.
Оказалось, что, несмотря на его медлительную реакцию, действовать не нужно было - странное существо взмыло вверх прямо перед тем, как могло столкнуться с лучником. Его копыта почти погуляли по голове Анвирамоса, но на недовольство полукровка потерял способность из-за чистого чувства недоумения. Боги воистину играют с ним сегодня.
Спустя короткие мгновения, Анвир более-менее пришел в себя, достав меч и держа его наготове. То, что существо было небольшого размера не значит, что оно безвредное. Красный стрелец повстречал много кровожадных чудовищ небольших габаритов, и они были настолько же, если не более, опасны, как и их более крупные собратья.
Теперь, когда внезапный гость леса был более-менее неподвижен, у бестии появилась возможность воистину его разглядеть. Небольшого размера, что было замечено ранее, с телом козла или барана, но вместо шеи с головой стоит человеческий корпус и все, что с ним связано. Не считая человеческих ног, конечно. Кентавр, решил Анвирамос, пусть у данной разновидности существ рогов нет. И по внешности молод - но внешний вид мало значит в сказке, где столетние создания могут выглядеть, как безобидные дети. Так что нет, внешность незнакомца доверия не приносила.
А потом рогатое нечто открыло свой рот и из него словно ураганом вылетели слова.
Либо воистину ребенок, либо искусно притворяется оным, подумал стрелец. Будучи бестией, который еще и вырос в окружении бестий с раннего возраста, Анвир был относительно талантлив в делах словесной манипуляции, но сейчас ничего необычного не замечал. Чувствовал только страх, который веял с (возможного) ребенка волнами. Но из-за обстановки в виде проклятого леса со знаменитым людоедом, Анвир не спешил доверять незнакомцу.
На долгую и громкую речь рогатого кентавра полукровка поднял одну бровь, словно спрашивая “ты сейчас серьезно?”. Ситуация была бы забавной, если бы нервы лучника не горели словами “будь осторожен!” и отказывались потухать.
- Анвирамос. Или Анвир, - начал бестия свое приветствие-ответ, - Здравствуй, - последнее было сказано с долей недоверия, ибо полукровка все еще не мог понять, что с этим “Почуем” делать и почему он решил провести свое время в лесу людоеда.
- Да, можно сказать я охотник. Да, это меч. И да, я видел, насколько быстрый ты, - последнее было добавлено с ноткой недовольства - стрелок не был рад почти-случившемуся столкновению, - Не врезался, да. Хм, - задумчиво хмыкнул красный стрелок, немного опуская свой меч. Намерения причинить вред своей персоне Анвир не почувствовал - поэтому решил, что Почуй-Ветер, скорей всего, зла не желает. Не значит, что он безобиден, но опасности от него нет. Пока.
Решив это, Анвир сложил меч обратно в ножны на его поясе и подобрал брошенный на пол лук, оставляя его прицел намеченный на землю, чтобы не испугать кентавра сильней и не вызвать очередной приступ неконтролируемой скорости.
И тут, чужой. Хищный взор вернулся на его спину.
Анвир резко дернул головой в сторону, и фиолетовая сеть капилляров пробежалась по его лицу на пару мгновений, но кожа вернулась в свое привычное состояние спустя несколько секунд. Анвирамос сжал свою челюсть, чувствуя возвращение его гнева, который сумел остыть до более низких уровней минутами ранее.
И тут полукровка вспомнил, что чудовище атакует лишь группы - поэтому он и пришел один. Только вот теперь он не одинок.
- Чтобы фурии сожрали его, - лучник тихо пробормотал проклятие, сжимая рукоятки лука до побеления кости. Он начал осматривать горизонт на предмет монстра, следя краем глаза за Почуем.
- Что ты делаешь в лесу людоеда, Почуй-Ветер? - спросил бестия и его напряженность перетекла в тон его голоса.