Дождь, дождь, треклятый дождь изо дня в день, который даже не думает прекращаться. Непогода бушевала над Проклятой Горой, обрушивая на нее свое недовольство, будто пыталась утопить, смыть с нее нежеланного жильца с его крошечным на фоне ее мощи домиком.

Неясное беспокойство одолевало молодого тивада уже третий день. То ли буря так на него влияла, то ли по какой-то другой причине, объяснение которой он навряд ли смог бы подобрать. Ветер завывал за окном так яростно и жутко, будто стая хищных зверей пели свою песнь скорби; рвался внутрь, стучался в окна и двери, терзал колокольчики на веранде - жалобный тихий звон едва слышен сквозь рев безумной стихии.

Джун раз за разом пытался сосредоточиться на книге, которую читал в свете лампы, устроившись в кресле. Взгляд добегал до края предложения, обрывался, ускользал, а смысл только что прочитанного куда-то растворялся, и приходилось начинать по новой. Собственная рассеянность и неясное беспокойство очень раздражали молодого тивада, потому что раньше он за собой такого не замечал. Напряжение в воздухе росло, давило, стискивало незримой когтистой лапой внутренности.

В очередной раз споткнувшись на прочитанной фразе, мужчина со вздохом захлопнул книгу, решив, что не судьба видимо сегодня даже почитать нормально... Как внезапно оглушительный вопль заставил всполошиться, дернуться, зажимая уши руками. Существо, кем бы оно ни было, кричало пронзительно, яростно, так отчаянно и горько, что сердце в грудной клетке заходилось раненой птицей, билось о ребра испуганно и быстро. Вопль повторился, еще громче и безумнее, а затем еще раз, после чего Джун понял, что слышит его даже через прижатые к ушам ладони. Ошарашенно отнял руки и бросил взгляд на развалившегося на подушке Сяо - пушистый кусок меха даже ухом не повел, хотя обычно чутко реагировал на подозрительные звуки и любую живность вокруг.

Осознание подкралось неожиданно и хорошенько пригрело мешком с песком по затылку. Это слышит только он. На секунду лекарь даже успел было испугаться, согрешив на слуховые галлюцинации, но им попросту неоткуда было взяться. Попытался было списать на усталость - и тоже мимо. Что-то было такое в том крике, что-то... Мужчина пытался ухватить мысль, что вертелась на краю сознания за кончик хвоста, но та ускользала от него, пряталась, словно луч света в листве деревьев.

За окном вспыхнуло, когда он поднялся и приник к окну, завороженный. Голубые глаза проследили за тем, как чернильное полотно небес прошила острая вспышка молнии до самой земли, и на короткое мгновение ему было почудилось, что за молнией следовала тень. Нет, не почудилось. "Там действительно что-то было," - осознал он, отскочив от окна и замерев, тяжело прерывисто выдыхая. Прижал ладонь к груди, сгреб ткань рубашки - сердце билось так быстро и громко, что, казалось, его было слышно на всю комнату. Его звали. Это был зов к нему.

Джун и сам себе не мог объяснить, что заставило его опрометью сорваться с места и выскочить на улицу, схватив только флейту и лампу. В лицо тут же ударил колючий ледяной ветер, окатило брызгами - буря радостно приветствовала свою неразумную жертву, что сунулась ей в пасть прямо в самый разгар. Одежда промокла в мгновение ока, неприятно холодным комком облепила тело, мешая передвигаться, но тивад упорно пробирался вперед, туда, где ударила молния. Дорогу размыло в кашу, он то и дело оскальзывался на камнях и едва не падал, спотыкаясь, а ветер подталкивал в спину и смешливо шептал на ухо "Беги, беги быстрее". Света от лампы было не достаточно, огонек трепетал на ветру, то и дело норовя погаснуть и оставить лекаря прямо в эпицентре бушующей стихии.

Наконец он подобрался довольно близко и остановился возле большого валуна, пытаясь отдышаться и рассмотреть хоть что-то во мраке. Там определенно что-то было. И это что-то знало о его присутствии. Страх сковал все его существо, холодными иголочками утыкал спину, парализуя и не давая сдвинуться с места.

Поляна, что открылась его взору, являла собою зрелище поистине ужасающее: вывернутые с корнем деревья, разрытая и вставшая на дыбы земля, словно опустевшее и осиротевшее поле битвы после ожесточенного побоища. Но что-то подсказывало молодому тиваду, что здесь отнюдь не сражение происходило... Центр поляны выжгло дотла ударом молнии; трава вокруг обуглилась, свернулась, а на земле остался характерный расползающийся след. Завораживающе и пугающе одновременно.

Джун поднял лампу повыше и вгляделся в темноту поляны - рядом с поваленным и раздробленным наполовину в щепки деревом лежало тело. Отсюда тяжело было рассмотреть, кому оно принадлежало, живое ли оно было (да и какому умалишенному пришло в голову прогуляться здесь в такую погоду??). Со следующей вспышкой над головой лекарь мысленно охнул, когда свет выхватил очертания человека. Так по-крайней мере казалось на первый взгляд.

Он нерешительно сделал шаг вперед, ступая на поляну и оставляя густую тьму позади.

- Не п-подходи ко мне! - расслышал Джун сквозь завывание ветра и замер как вкопанный. На него уставились янтарные глаза, не по-человечески яркие. В голосе слышалась злоба и боль с примесью чувств, которые мужчина не мог распознать. Что-то заворочалось в его груди, вскинуло голову, зашипело, зарычало, вторя чужому рычанию. - Что тебе надо?

- Все хорошо, я не причиню тебе зла, - тивад поднял обе руки, показывая, что он безоружный, и слабо дернулся, когда в ладони что-то впилось. Присмотревшись, он внезапно осознал, что дождь прекратился. Нет, не так. Он остановился. Словно кто-то остановил киноленту и вынул пленку. Он мог рассмотреть каждую капельку, повисшую в воздухе, замечая, как они застывают, заостряются.  Именно эти капли-иголки и впились ему в руку, стоило пошевелиться - это было предупреждением.

- Вы ранены? - сделал еще одну попытку, пытаясь с такого расстояния определить состояние незнакомца. Что-то было не так, что-то во всем этом фарсе было определенно не так, об этом вопило нутро молодого тивада, но долг целителя тянул оказать помощь. Но долг ли на самом деле?.. - Позвольте мне помочь вам, я лекарь, - еще один осторожный шаг в сторону лежащего, а тьма за спиной утробно зарычала, крадучись извиваясь за ним следом.

Острые иголки-льдинки опали, повинуясь жесту таинственного незнакомца, обратились снова в дождь, давая тиваду возможность подойти ближе. Как бы сильно интуиция не вопила об опасности, он не мог бросить кого-то, кто наверняка нуждался в помощи. Ну серьезно, этот человек - правда человек ли?.. - определенно не выглядел живчиком. Не с неба же он рухнул, откуда он тут вообще взялся?

- Понимаешь, тут скорее тебе помощь понадобится.

Джун замер, как вкопанный, ощущая не рой - табун мурашек, пробежавших вдоль позвоночника наперегонки с сердцем, которое ухнуло куда-то вниз. Блеф? Двойной блеф? Попытка запугать или просто неудачная шутка? Голос лежащего был таким спокойным и будничным, словно тот обсуждал погоду или утренний выпуск газеты. Однако дракон внутри зашипел яростно, вздыбил чешую от ощущения опасности и силы, исходившей от него.

- Но я... в порядке, - неуверенно подал голос мужчина и охнул от неожиданности, когда в него вцепилась чужая рука, стискивая до боли когтями. Йоль сел, очередная вспышка молнии над головой отразилась на блеснувшей сквозь драную одежду чешуе. Гладкой, черной, как у ящерицы или... дракона. Тьма позади шипела, рычала, завывала и хватала за одежду, толкала то ли вперед, то ли пыталась утащить назад и поглотить целиком, растворить в себе. Джун переставал понимать, что тут творится, но отступать было поздно, он сам себя загнал сюда, сам ступил в горящий огонь, и пути назад не было. Что-то подсказывало ему, что убежать не получится.

- Прости, Лунный. Но кажется мы здесь и помрем. Ну или по крайней мере ты.

Джуну совсем не нравился такой расклад вещей, тем более помирать в ближайшее время он точно был не намерен.

- О чем вы? - нахмурился тивад, до побелевших костяшек стискивая лампу, огонек которой трясся как безумный. Свободная рука легла на пояс, на котором висела флейта. В самом деле, шуточки у этого странного создания были не очень. Лекарь все никак не мог отделаться от чувства опасности и тревоги, пытаясь осознать, от кого именно оно исходит. Окружившая их тьма и бушующая стихия здорово сбивали с толку, в висках стучала кровь. "Беги", - шептал внутренний голос, - "беги, пока не поздно. Беги!"

- Давайте выберемся отсюда, - сделал попытку разрядить обстановку, потому что уверенность Йоля в том, что кто-то умрет, здорово напрягала. - Выберемся, найдем укрытие, все будет хорошо...

Беззаботность, с которой вел себя Йоль, не могла не пугать, словно они сидели у камина за чашечкой чая и рассуждали о смысле бытия, а не находились посреди бушующей и беснующейся стихии, которая норовила схватить, раскромсать, сожрать, даже косточек не оставить от своих жертв. Джуну происходящее все больше и больше напоминало какой-то сюрреалистический сон, только вот проснуться все никак не получалось. Ветры завывали над их головами раненым зверьем, пугающе бесшумная по сравнению с ними тьма подбиралась к поляне, затягивая, поглощая в черноту все вокруг.

- Все ближе и ближе лезет, ты посмотри... Садись рядом, братец.

- Что это, черт возьми, такое? - пробормотал Джун, силясь рассмотреть, что же все-таки кроется за этой смоляной завесой. Что-то подсказывало, скорее нет, вопило, что там было ничего. Ничто, пустота, бездна. И ей была нужна жертва, чтобы насытиться, утолить многовековой голод. Тьма была живая, казалось, протяни руку и коснешься ее бесформенной чернильной плоти.

За шумом бури тивад расслышал шепот. В первое мгновение он хотел было списать но игры встревоженного сознания, но шепот повторился. Знакомый до боли, до расползающихся по коже колючих мурашек, до стискивающих легкие ледяных когтистых лап. Он мотнул головой, роняя лампу - звук разбившегося стекла потонул в шуме урагана над ними - схватился за взорвавшиеся болью виски.

"Нет, только не сейчас..." - отчаянно подумал мужчина, жмурясь. Неужели печать на артефакте ослабла, потревоженная непогодой? Раньше такого не случалось, и вот теперь в самый неподходящий момент еще более страшная тьма готова была вырваться наружу, сея хаос и неся смерть. Ни в коем случае нельзя было этого допустить.

Усилием воли тивад постарался вытолкнуть чужое сознание из своей головы, слыша недовольное шипение. Сила, которую предлагали ему, была соблазнительной, - о да, однажды ему пришлось испытать ее на себе - но так же страшны были от нее последствия. Путь тьмы разрушает тело. Но еще больше он разрушает душу и разум. Лекарь упал на колени рядом с Йолем, стискивая руками голову, чувствуя, как пульсирует боль где-то внутри его черепа - спираль была недовольна отказом.

- Что нам делать с... с этим? - хрипло пробормотал, оборачиваясь на окружившую их голодную тьму.

Шепот тьмы пытался всеми силами заглушить голос Йоля, он был настойчив, так сильно настойчив, что било по вискам тупой раскаленной болью и отдавалось звоном в ушах. За этим жутким шипящим шепотом практически не слышно было бури, не слышно этого юноши с золотистыми глазами, только эти насквозь пропитанные ядом обещания. Он чувствовал, как яд стекает с кончиков шипов, которые проникали ему под кожу, до самого сердца, еще немного, и оно разорвется на части.

- Нет, не слушай!

Он был сильнее, он пытался быть сильнее, отвергая ласковые руки мрака, что цеплялся за него, как утопающий за соломинку. Шепот все нарастал, громче и громче, пока не превратился в громогласный вопль. Казалось, от него содрогнулись горы вокруг, но на деле никто, кроме него самого не слышал этого зова.

А потом что-то вспыхнуло, резануло по глазам. Джун шарахнулся испуганно в сторону, а затем мир стремительно померк, словно какой-то шутник щелкнул выключателем света в комнате. Какое-то время не было ничего, кроме тьмы вокруг, не той самой, что звала его и обещала силу, а уютной и успокаивающей. Будто ласковая рука любящей матери, гладящая свое уставшее измотанное чадо.

Тивад открыл глаза, уставившись в кристально чистое небо над головой. Ни малейшего намека на бурю, вырывающую деревья из земли с корнями или леденящий дождь - только бесконечная синева до конца земли и перьевые кучки облаков, лениво ползущие куда-то по своим делам. Озадаченно моргнув, Джун сел, осматриваясь по сторонам. Не было ни ползущей к нему тьмы, ни Йоля, ни намека на то, что происходило ранее. В голову закрались нехорошие сомнения - а было ли оно в самом деле?..

Этот мир казался до боли знакомым.

Тивад поднялся с травы, все еще не до конца понимая происходящее, но зарождающееся в груди чувство сложно было игнорировать. Ладонь коснулась камня, кончиками пальцев обвел выгравированные на нем буквы, и смутное узнавание тронуло до глубины души. Дракон внутри него благоговейно притих, очарованный. Пройдя немного вперед, Джун замер на самом краю обрыва, не испытывая ни малейшего страха перед высотой.

Какой страх может быть у того, кто был рожден для полетов?

Его душу, все его естество наполняло потрясающее чувство единения, чувство чего-то такого, чему не нашлось бы описания ни в одном языке. Чувство того, что он дома. Это его дом, его мир. Дыхание перехватило от полноты ощущений, как перед падением, сердце, шальное, вот-вот грозилось выскочить из груди от щемящей радости и тоски. Дракон внутри расправлял крылья, урчал довольно, не мог усидеть на месте и толкал вперед, вперед, выше! К самому небу, к солнцу, к звездам!

Отредактировано Джун Нин (2020-02-24 01:04:58)

Не хватит никаких слов, никаких языков, чтобы описать чувства, что охватили молодого тивада при виде открывшейся ему картины. Все вокруг вплоть до малейшей травинки и камушка казалось ему таким знакомым и одновременно неизвестным, и это самую малость сбивало с толку. Словно какая-то одна его часть помнила о жизни здесь, а другая же, более юная,  утратила эти ценные воспоминания.

Ход его мыслей нарушил шум, громогласный, величественный. Джун не сразу разобрал в наборе звуков слова, а затем из бездны взмыл дракон. Мужчина обомлел, во все глаза уставившись на громадное существо, прекрасное в своем великолепии, и настолько же пугающее своей мощью. Чувствовалось в этом создании нечто родное и такое же знакомое. Взгляд пробежался по искрящейся чешуе, обогнул размах гигантских чешуйчатых крыльев - ему доводилось ранее встречать драконов в горах, но те ящерицы не шли ни в какое сравнение со зверем, которого молодой тивад видел перед собой.

Дракон внутри утробно зарычал, и ощущалась в этом рычании щемящая радость. Радость от встречи с кем-то очень близким. Ни на кого ранее он так не реагировал, обычно безразличный и нейтральный ко всем живым. Драконица была прекрасна от кончика хвоста до морды, невозможно отвести взгляд от столь величественного создания.

- Ты кто?

Повинуясь инстинктам, Джун преклонил колено и склонил голову, словно признавая чужую силу, слыша потрескивание молний где-то сверху.

- Я прошу прощения за мое вторжение, - заговорил он, не поднимая головы. - Но я не знаю, как сюда попал. Меня зовут Джун, я... Я...  Я видел яркий свет. И молнию, которая ударила совсем рядом. И вот я здесь, - он рискнул поднять глаза и восхищенно уставился на возвышающегося над ним зверя.

- Хватит пресмыкаться, - раскатисто прозвучало над головой, и Джун удивленно покосился на драконицу. Молнии вокруг нее утихли, а сама она приземлилась наконец на землю, прекратив поднимать ветер крыльями. Парень выпрямился, отряхивая штанину, и задрал голову, глядя прямо на священного зверя. Дракон внутри утробно заурчал, заворочался, желая точно так же расправить наконец крылья и сигануть с высоты вниз, чтобы у самой земли резко затормозить и снова взмыть в воздух, паря на потоках ветра и играя с молниями в догонялки.

Оглянувшись через плечо, тивад не заметил кого-либо еще, о ком говорила драконица. Собственно говоря, сначала что-то показалось ему странным, и только спустя минуту Джун понял, что же именно не давало ему покоя. Он обернулся вокруг себя, сделал пару шагов назад, потом обратно, потоптался на месте - все это время его собственное тело не отбрасывало тени! Словно его тут не было. Словно он был духом, без материальной оболочки, бесплотным и бестелесным. Лекарь торопливо щипнул себя за руку и поморщился. Боль ощущалась вполне реально, значит, и сам он так же обладал формой. В таком случае вопрос оставался открытым: куда подевалась его тень? Ему никогда ранее не доводилось наблюдать подобных явлений.

Что-то рябило на краю взгляда, но стоило только повести глаза в сторону, как рябь пропадала и затихала, вместо этого разливаясь едва различимым шепотом в голове. Шепот лился прямо в мозг, нейролептическими черными мышками лез в уши и глаза, то нарастая до практически различимых слов, то снова утихая. Джун тряхнул головой, списывая это на остатки шума в ушах после ударов громов - слишком много громких звуков за последний час для его психики, привыкшей к тишине. Но напряжение и остаточный страх снова всколыхнулись в его душе.

- Хорошо, - спорить с великим существом смысла не было, хотя Джун и хотел было возмутиться, что его вины тут нет и ничего он не осквернял. Дракону виднее, как говорится, на чьей стороне сила, тот и прав.

Он двинулся в ту сторону, которую указала драконица, хоть его и одолевали какие-то смутные подозрения. До склона добрался довольно быстро, а там и показался темнеющий зев пещеры. Помедлив немного и потоптавшись на месте, лекарь решительно направился внутрь, собрав всю волю в кулак. Хуже все равно быть уже не могло, верно?.. Куда ему было деваться еще.

Стоило только переступить границу и оказаться внутри, как звуки снаружи стихли так резко, словно кто-то обрезал их ножом. Тишина навалилась на него удушающей волной, забилась комками ваты в уши, давила так ощутимо и осязаемо - протяни руку и сможешь ее пощупать. Тивад сделал несколько шагов вперед, удаляясь от входа, и чем дальше он продвигался, тем темнее становилось вокруг. Вот свет снаружи совсем перестал попадать внутрь, и парень погрузился во мрак. Темнота вокруг ощущалась странно. Он явственно чувствовал самым нутром, что он не один здесь: во мраке есть кто-то еще. Возможно, этим самым еще и была сама тьма. Можно было бесконечно рассуждать на тему того, что тьма есть отсутствие света, как и тишина - отсутствие звука. Но конкретно эта была живой.

Неправильная, совершенно чужеродная жизнь пульсировала вокруг него невидимым коконом. Если прислушаться, то можно было даже различить биение чего-то, похожего на сердце - ту-тук, ту-тук. Или это собственное сердце отбивало ритм пульса в висках?.. Джун замер, каждой клеточкой своего тела ощущая на себе пристальный взгляд. Нельзя было точно сказать, кто и откуда на него смотрел, словно бы взгляд был направлен сразу со всех сторон. Это нервировало, это пугало до колких мурашек под кожей, до холодеющих кончиков пальцев, но лекарь стоически держался. Ведь хуже уже быть не может, верно?..

- Знаешь ли ты кто запер вас? - вкрадчивый голос звучал одновременно нигде и везде, окружая липкой едкой паутиной. Дракон внутри него зашипел, заворочался недовольно, вторя этому голосу, который словно бы говорил напрямую с его душою. Ему хочется крикнуть. Закричать во все горло, зажечь огонь, дабы прогнать эту ехидную тьму. И он не собирался ее слушать, не собирался следовать ее советам, он пришел, чтобы прогнать ее раз и навсегда, вырвать с корнем, как избавляются от вредного сорняка, что душит посевы.

- Нас никто не запирал! - подал голос, осматриваясь по сторонам, но разумеется в кромешной тьме ничего нельзя было рассмотреть. Ему почудилось, что лица коснулось чужое дыхание, и тивад вздрогнул всем телом.

- Хочешь я расскажу тебе?

Он собирался крикнуть НЕТ, но не смог вымолвить ни слова. Собственное горло подвело и не издало ни звука, кроме сдавленного сипения. Он словно со стороны ощутил собственный страх, ощутил чужое влияние, настолько сильное, пугающее, пробирающее до костей. Отчаянно пытался противиться этому голосу и не мог, обреченно прошептав в пустоту:

- Скажи мне...

Голос зазвучал прямо внутри его головы, мягкий и вкрадчивый. Джун был уверен, что если он попытается заткнуть уши руками, то это не поможет. Потому что речь воспринималась не органами слуха, а самим подсознанием. Он осторожно двинулся вперед, на ощупь найдя стену, пока его зрение привыкало к окружающей темноте. Чем дальше он продвигался, тем постепенно светлее становилось вокруг. Присмотревшись, Джун обнаружил, что от стен исходит слабоватое свечение. Точнее, слабовато мерцали причудливые грибы, растущие прямо на поверхности.

Голос поведал ему об имени, но тивад не имел ни малейшего понятия, о чем шла речь. Какое имя? Чье? Что-то шевелилось на задворках памяти, что-то, что он никак не мог вспомнить, сколько бы ни силился. Да и его ли это воспоминания? Принадлежали они ему или же тому существу, что дремало внутри столько лет? Дракон внутри притих, благоговейно вслушиваясь в голос, который знал. Уж он-то точно знал.

- У Дракона забрали Имя, - Джун вздрогнул от неожиданности, когда из темноты внезапно вынырнул его недавний знакомый. Йоль выглядел так же, каким он его и запомнил в последние секунды перед молнией, что перенесла его сюда. Только глаза горели пуще прежнего, самым настоящим живым огнем. У него, Джуна, не было этого огня, но какое-то смутное чувство подсказывало, что нужна всего лишь маленькая искра, дабы разгорелся настоящий пожар.

Он слышал многоголосый хор, что обращался к нему. Голоса звучали отовсюду, то совсем тихие, едва различимые, то громкие настолько, что виски взрывались болью, заставляя жмуриться и стискивать их пальцами. Перед глазами мелькали образы, какие-то он видел ранее, - или ему казалось, что видел?.. - какие-то приходили к нему впервые. В подсознании мелькнула тень драконицы, с которой он общался до этого, затем ее сменил другой дракон, более темный, продолжая вещать об имени. Нет, не так. Об Имени. Они все твердили одно и то же, и Джун разрывался от непонимания, терялся, путался еще больше, чувствуя собственное бессилие.

- Смотри, Лунный! Дальше идти некуда. - тивад вскинул голову, едва не встретившись лицом с внезапно выросшей перед ним стеклянной стеной. Недоуменно положил на нее ладонь, проводя кончиками пальцев по надписям, тускло мерцающим в полумраке. Эта речь была незнакома ему, и каждый символ, за который цеплялся взгляд, казался необычным рисунком. Что-то определенно было за этой стеной, там что-то было! Джун не мог объяснить этого, но ощущал, что незримая сила тянет его за собой, науськивает, как дресированного зверя, нашептывает и зовет. Он оглянулся по сторонам, высматривая что-то, чем можно было бы пробить, сломать стекло. Подобрав с земли острый ребристый камень, фэйри с размаху ударил по стене. И еще раз. И еще. По стеклу поползли, зазмеились тоненькие трещины, словно паутинка. Еще один удар, в который была вложена вся его сила - и сотни осколков воспели свою бритвенно острую печаль, разлетевшись в разные стороны.

Джун взглянул на украшение в чужих руках, загадочно мерцающее в полумраке. Простенькая безделушка, цепочка, не отличающаяся ни красотой, ни какими-либо изысками. Однако стоило помнить о том, что внешность всегда бывает обманчивой, вся правда и истина кроется чаще всего внутри. Что-то формировалось на задворках его сознания, но не хватало знаний, дабы дать этому определение, обличить звуки в слова. Дать им форму.

- Я вижу... - неуверенно заговорил тивад, глядя на цепочку. - ...форму.