Милый-милый Берег Мечей — каждый город на изломанной линии — отдельное государство, не похожее на соседа ни очертанием, ни традициями. Течёшь по венам городов, сравниваешь несравнимое, силишься запомнить, выстроить внутреннюю картину-представление, и всё равно каждый новый приезд как первый. Невервинтер в этом плане казался Ксану абсолютно неуловимым, практически непознаваемым. Одни хвалили его за бдительную стражу и спокойствие, иные же напротив бежали, используя эпитеты "безумный" и "опасный". Сегодня Ксан понял последних.
  Руки очень скоро сделались ледяными — от камня на полу, от самого воздуха. Не имея возможности даже говорить — о, эту истину он понял лишь попробовав возмутиться — Ксан грел пальцы собственным дыханием, жадно изучая окружение и собравшихся культистов. О том, что это именно культисты, говорила атрибутика вокруг.
  Ткань мантий добротная, плотная, по подолу некоторых — искусная вязь, золото и зелень, жаль, узора не разобрать. Слегка склонившись, Ксан заметил провалы под некоторыми капюшонами. По спине пробежал неприятный холодок: он, конечно, имел удовольствие общаться с некромантами, вспомнить хотя бы Кзара, но Кзар был совершенно невменяемым, с раздвоением личности, и ходил на поводке у Монтарона, эти же настроены серьёзнее парочки жентарим, иначе не тащили бы в логово столько несчастных душ. Поборов первую волну страха, маг попробовал оценить, найдётся ли среди таких же неудачников как он сам кто-то, способный помочь — пара нищих, судя по потрёпанным одеждам, несколько тощих подростков, на руке одного обширная тёмная в полумраке канализации ссадина, полученная не то когда его схватили, не то из-за жизни беспризорника. Другие находились без сознания, один тихо стонал в полубреду. Рассчитывать на чью-то помощь не приходилось.
  Пространство заполнил гул — раскатистое заклинание, долгое, ритуальное. В нос ударил резкий запах смеси трав и горелой плоти. Ксан поморщился и, слегка приподнимаясь, отполз подальше — возможно, надежда выбраться таяла с каждой секундой, но оказаться в первых рядах, когда эти, в мантиях, начнут жертвоприношения, не хотелось. Он вообще, несмотря на весь показной пессимизм, умирать не торопился: побаивался — вдруг это больно?
  Но, вероятно, Кореллон или кто другой из пантеона ему улыбался. Паника, поднятая внезапным появлением незнакомца, проявлялась не в криках и топоте десятков ног, а в неестественно противном, аж уши захотелось закрыть, шелесте ткани — шурх-шурх-шурх — и лязге проржавевшего металла. Или Ксану чудилось, что сплав ржавый, или это очередное заклинание — из-за суеты и потому что пленники засуетились, он мало что мог сказать наверняка. Зато почувствовал, как спало заклинание — вот оно, выдохнуть полной грудью, чувствуя как лёгкие наполняются силой, как сжатое до того тишиной горло отпускает невидимая рука.
  Когда часть некромантов ретировалась, среди оставшихся поднялось смятение — так один, бывший секунду назад союзником, замахнулся оружием на стоящего рядом собрата, повинуясь чужой воле. Ксану было достаточно заминки, чтобы, поднявшись и едва не запинаясь о подол мантии, перебраться туда, куда культисты скинули его вещи, и поднять драгоценный клинок. Он может распрощаться с деньгами, зельями, артефактами, но не со своим оружием.
  И конечно же он надеялся, что, освободившись, пленники захотят кинуться на обидчиков, но те оказались куда более благоразумными, чем маг... или маги? — и метнулись вслед за сбежавшими некромантами, чей драгоценный ритуал пошёл демонам под хвост. У Ксана мелькнула мысль, что стоит последовать их примеру, однако была у него одна такая дурная привычка — благодарить за помощь, а потому, даже прикинув и справедливо решив, что шансов выжить немного, остался посреди коллектора, скрываясь в тени устройства, которое не то поднимало решётки, не то приводило в движение заслонку. Благо, ему хватило мозгов не проверять.
  Ситуация не входила ни в какое сравнение с происшествием в шахтах Нашкеля — Ксан не был изранен и не просидел в сырой канализации и пары часов, но, видят боги, геройства — не его стезя. Видимость оставляла желать лучшего, и, сделав шаг в надежде занять выгодную позицию, откуда будет удобно кинуть следующее заклинание, он с громким вяканьем упал на груду сваленного у механизма хлама, выронив бряцнувший драгоценный меч.

Он почти ничего не знал про Тэй. Про ценности этих людей, про их жизнь, про то, как они выбирали свой путь и как учились этому пути следовать. Тэем правил, ни много ни мало, древний, могущественный лич, от которого Рохаву было известно лишь имя. Сзасс Тэм. Имя, наводившее ужас на тех, кому не посчастливилось когда-то столкнуться с самыми ужасными творениями этого загадочного государства – Кольцами Ужаса. Но как тейцы учились не бояться такого могущества и такой власти, сосредоточенной в одном единственном существе?

Вероятно, принимали её так же, как и нетерезы некогда принимало власть Лорда Теламонта, человека, перенесшего весь их город в Тень и тем самым сохранив его от разрушения. Человека, породившего новую суть их древней Империи. В ответ многие нетерезы платили своей верностью. Но не все. Были и те, кто презирал Теламонта, те, кто мечтал занять его место. Что же, их мечта исполнилась.
Сталкивался ли Сзасс Тэм с чем-то подобным? С такой же верностью, с людьми, готовыми отдать часть своей души ради того, чтобы перейти на новую ступень существования. И с теми, кто только ждёт момента, чтобы всадить под рёбра давно заготовленный и отточенный в многочисленных заговорах кинжал.

Ответов от Кассиуса Рохава не было. И всё же он знал, что тэйцы были великолепными магами и беспощадными воинами, способными в своих целях идти до конца, проливать реки крови, пробуждать вулканы и поднимать армии зомби.
И без страха ступать в Шэдоуфелл.

Девушка опустила руки, бледное пламя гасло. Но не потому, что она испугалась и дрогнула перед воплощенным в тенях человеком. Нет, это была логика и расчёт, понимание того, что они могут сразиться здесь и сейчас, одному из них этот бой вполне может стоить жизни. Но уцелевший, кроме ран, не получит ничего. Может быть, моральное удовлетворение от тяжкой победы, но не более того.
Рохав расслабил руку, позволил древку топора скользнуть вниз. Лезвие могучего оружие уперлось к тёмную землю, металл гас на глазах.
На мгновение нетерез отвёл сияющий взгляд.
Обе империи в плачевном состоянии. Что же, эта девушка не боялась смотреть в глаза жестокой правде. Похоже, они оба хотели для своей земли куда большего. Но не получили.

Услышав ответ на свой вопрос, Рохав удивленно вскинул светлые брови. И дело было не только в том, что эта тэйская волшебница не напала и не стала придумывать какие-то небылицы.
— Твоё уважение, даруемое Шар, заслуживает восхищения.
Воин говорил спокойно, вдумчиво, словно взвешивая каждое слово.
— Люди с Первичного Материального плана редко разделяют его.
Это было странно, но там, в этом ярком, полном цветов, света и разнообразия Плане Шар не сыскала какого-то особого почтения. Будучи одной из немногих богинь здесь и почти что сутью этого мрачного места, в той реальности Шар действительно считалась опасностью. Чудовищем, как верно отметила эта тэйка. Она так и не получила того, что заслуживала. Лорд Теламонт погиб, сражаясь за свою богиню, за её власть и силу. Анклав Теней погиб.

Тэй действительно интересовался Планом Теней, куда решительней, чем остальные, красные волшебники продвинулись гораздо дальше, чем кто бы ни было до них. И нетерезы отнеслись к подобному вмешательству буквально с долей ревности и, как им казалось, праведного гнева, считая План Теней своим. Кажется, всё это спровоцировало новый виток войны.
Вот только Шэдоуфелл сам был способен решить, кто достоин его силы.

— С моей стороны было бы глупо полагать, что ступив сюда, ты откажешься от своих замыслов лишь потому, что я укажу тебе на опасности этого мира.
Его восхищала решительность молодой тэйки. Рохав даже не мог понять, чего в ней было больше – отваги или отчаянного безрассудства.
— Многие сгинули здесь, это правда.
Иногда казалось, что даже сама пыль этого мира жаждала страданий наивных искателей славы и войны, не говоря уже о тенях, что даже в этот момент пытались всё ближе и ближе подобраться к дыханию жизни.
— Но многие смогли выжить. И вернуться.
Тонкие губы воина дрогнули в лёгкой усмешке. Целый город. Он говорил о целом городе. Но следующий вопрос девушки смыл эту улыбку.

Рохав бы мог поспорить. Что ну не вот прямо всех они режут, и точно не без причины. Обратить внимание на это скрытое в словах оскорбление. Многим казалось, что воля любого нетереза несла в себе посыл: «Я призван усомниться в вашем праве жить», и не то чтобы они были далеки от правды. Но дело было не в этом, не так ведь?
Тэйка была с ним честна. Отказалась от битвы и ответила на его вопрос куда более подробно, чем он мог пожелать. Он был обязан ей тем же.
— Я один.
Если не считать теней.
— За моей спиной нет отряда, который бы пришёл и вырезал всех неугодных.
Лёгкая насмешка, сменившаяся гримасой скрытой боли и глубокой досады.
— Меня предали, я был вынужден бежать.
Такие простые слова, но как же тяжело их говорить, сколькое за ними крылось.
— А в вашем мире мне не рады.
Ещё одна неприятная истина.

На самом деле он до последнего сомневался. Мало ли, как Акордиира отреагирует на столь сомнительное предложение. Когда же она согласилась, у Шапса словно камень с души упал, и вороненок облегченно вздохнул.

— С двумя "и", — Серьезно повторил кенку. — Я понял. — Кивнул Шапсесс. Ему было важно правильно произносить слова. В заклинаниях неправильная формулировка или плохая дикция могли привести к печальным последствиям. Иногда летальным.

— Ам... — Вообще-то по меркам кенку он уже вполне совершеннолетний! Но бросив косой взгляд на Акордииру, ворон решил промолчать и не обижаться. Мало ли, эти эльфы живут веками, а выглядят как девочки и мальчики! Она может вообще появилась на свет еще даже когда дедушка Учителя под стол пешком ходил...

Надо будет почитать потом про дроу, восполнить пробелы в собственном образовании!

Только говорить со стражниками Шапсессу было слегка неуютно. Он вообще-то на самом деле не собирался идти куда-то жаловаться, а скорее поискал бы другую лавку или подождал мастера.

Птиц вдруг остановился и хлопнул себя по лбу, от чего иллюзия слегка вздрогнула и сквозь белые перья кое-где начали проглядывать перья черные. Крылья и вовсе моргнули на несколько секунд, словно собираясь пропасть.

— Мы же могли сразу пойти так и пройти мимо орка! — Вслух простонал ворон. Акордиира явно не захочет отступать, у нее это на лице написано. Может придумать какой-нибудь вежливый предлог и скрыться в ближайшей подворотне? Но тогда она останется одна!

Вдруг жрица решит кого-нибудь убить?! Потом кто будет виноват? Он, потому что оставил дроу одну без присмотра!

Ох, Огма!!

Благо до мэрии, — огромного пафосного здания, пусть и не такого большого как резиденция самого лорда-протектора — они добрались без эксцессов. Шапсесс не переставал озабоченно поглядывать на дроу исподтишка, стараясь между тем делать это как можно более ненавязчиво.

— ...знаешь, а может лучше не стоит связываться? — Не выдержав поинтересовался Шапсесс, остановившись у подножья каменной лестницы и косясь на дубовые двери. На пороге мэрии стояли двое стражников в полной броне, причем у одного из них она была исписана какими-то рунами.

— Там же... бюрократия. — Мрачно сказал Шапс, вытягивая шею и пытаясь рассмотреть зловещий коридор за спинами охранников.

Туилла смотрит на посетителя так пристально, что, кажется, вот-вот просверлит в его груди дыру. Его голос звучит столь выдержанно и спокойно, что чешуя на лопатках дженази, позабывшая касания открытого водоема, неприятно встопорщилась, а по коже прошелся сильный зуд. Она не сменила выражения лица после замечания Солаж, но усердно пыталась подавить любопытство, которое успел вызвать новый — потенциальный — клиент.

Каждый новый человек — новая история, новая загадка для пытливого молодого ума. Разные люди относятся по-разному. И каждый раз новый посетитель нес за собой интригу; Кто он? Что будет делать? А что говорить? Сколько подарков с собой принесет, и что захочет получить взамен?
Неизвестные ответы на существующие вопросы, а также способы их получения, всегда являлось для дженази игрой — отдельной от плотских удовольствий. Пока клиент делает то, что хочет, девушка изучает, запоминает… И учится.
Учиться можно даже у дроу, коих Туилла в обычной — прошлой, почти позабытой — жизни встречала настолько редко, что образ их в ее голове давно оброс темными тайнами и беспросветной глубиной. Пожалуй, она воздержится от детального погружения еще на неопределенное время…
Когда посетитель обращается к ней, проявляя весьма сдержанную манерность, дженази прикрывает рот перепончатыми пальцами и игриво щурится. Черные склеры глаз хитро блеснули в свете украшенных люстр, а тело, будто по своей воле, слегка покачнулось. Дженази любила говорить им не только в будуаре, но и в повседневной жизни.

Не только она это любит.

Всю таинственность момента прервал короткий хриплый кашель Солаж.Глупо было не отметить, что Мадам, в отличии от своей “подопечной”, изрядно удивилась заявлению гостя, и невольно придумала себе множество историй, в которых Туилла могла вляпаться в неприятности. Ей не нравилась неусидчивость девчонки, до первой поры; Терпеть ее проказы было согласовано еще с Вимундом, но когда в дело вмешивались таинственные личности, шутки кончались.
— Милая, проводи гостя наверх. — Осипшим, но елейным голосом пропевает Солаж и неприятно улыбается мужчине. Очередной шлепок ее ладони по спине вынудил Туиллу слегка податься вперед, очнуться от наваждения и возвратиться в реальность. — Сделай так, чтобы гость остался доволен.
“Ты всегда это говоришь, старая ведьма!” — Мысленно возмущается дженази и, слегка склонив голову, уводит посетителя наверх.
Солаж хмыкнет напоследок. И бросит взгляд на фигуру вдалеке залы. Кажется, он и раньше там сидел?

На что могут быть похожи покои одной из лучших камелий города? Вероятно на то, что отражало бы ее сущность в полной мере.
Комната, в которой дженази принимала гостей, не была похожа на помпезные спальни других девочек. Напротив и вопреки, для любящей роскошь и богатства девушки, интерьер ее комнаты был весьма аскетичен. Синие и зеленые тона сочетались с образом пышной постели, играющей роль эдакого “океана” с одеялами — морской пеной и подушками, похожими на раковины. В воздухе витал легкий запах свежего бриза и соли, а на столе красовался небольшой аквариум с цветными рыбками. Наличие аквариума было большой привилегией, которую Туилла смогла получить у Вимунда, в обмен на качественные плотские услуги. И по сей день девушка гордилась этим; Одна маленькая победа в чужом и недружелюбном городе.

Получится ли одержать еще одну?

— Располагайтесь, — Дженази вежлива, но не льстива. Тихо закрыв за дроу дверь, она прислонилась к ней плечом и прищурилась. Будет ли он возражать против небольшого представления?
— Признаться, еще никто не просил Туиллу отвечать на вопросы извне. И несмотря на весь ум и непревзойденную образованность — кокетничает, конечно же, — Это тело не знает, чем может Вам помочь.
И ведь действительно, что за вопросы должны крутиться в голове у этого незнакомца, если он готов за них заплатить?
Дженази прижимается спиной к двери и скрещивает руки на груди. Она не станет показывать своего напряжения пред видом этого эльфа. Каким бы подозрительным и таинственным он не хотел казаться.