Обстановка в Валдене накалялась. Участившиеся нападения и грабежи на ежедневной основе терзали жителей города, пронизывая эмоциональную атмосферу терпким вкусом тревоги и перманентного опасения. В обстоятельствах удручающего накала беззакония и нехватки кадров на службе у Гильдии Стражей, каждый отдельный юнит принимал на себя обязательства и ответственность, в мирное время носимые сразу тремя стражами. Затянувшееся анархическое безобразие и сумбур вседозволенности брали свое начало из накопившегося буйства конфликтов, скапливаемых в самом отдаленном и отрезанном от власти поселении Сказки — в Предместье. Тамошняя война между разумными монстрами и людьми, основанная на деструктивном страхе к “чужеродному”, давно уже захватила умы и чувства граждан. Неспособные удержать и придать удобоваримую форму предубеждению, они наполнялись злобой и обидами так долго, и так скрупулезно, что реальный спор затопило в последней капле поверхностного натяжения воды, а стихия конфронтации превратилась в обыденность. С привычкой просыпаться и засыпать в напряжении из-за собственной сохранности, испуге за жизнь своих детей и близких, в сомнении о наступлении завтрашнего дня, абсолютно каждый житель Предместья медленно превращался в гремучее орудие ксенофобии и инструмент сражения за мнимые идеалы. За принципы “сохранности рода” и “целостности расы”. В столь неприязненно глухом к конструктивным переговорам, гласу рассудка и дружескому сожительству окружении вершилась история, и конкретный ее этап сводил к минимуму моральное право Стражей на безучастие. И понимали это все, кроме Верховного Совета Валдена. Свято веря в свою власть и абсолют ее исполнения, плеяда зарвавшихся чиновников реализовывала гнусные политические планы через подчиненную силовую организацию. Запретом на вмешательство в дела Предместья элитарные умы намеревались охладить воспламеняющуюся почву давнего противоречия и придержать как можно больше “защитников” подле основного поселения. Подле самих себя. И, конечно же, как и большинство власть имущих, члены Верховного Совета совершенно не знали своих людей и не знали исполнителей легитимной воли. Не знали чем те живут, о чем беспокоятся и что ими движет. И это невежество послужило главной ошибкой их далеко идущих целей, ведь новоиспеченный глава Гильдии Стражей — Квадрагинтиллион Дхо Ротт славился не только претенциозными ратно-личностными способностями, но еще и совершенно неуправляемой, крайне импульсивной и своевольной натурой.

— Ебаный в рот, — почти истерично процедил долговязый юноша с примечательно угловатой внешностью и немного обескураженным взглядом, — сколько еще они там будут пиздеть? Шеф что — превратился в ебучего дискутанта, как только вступил в должность? Уже — блять — не терпится поломать пару десятков ребер ублюдков из Предместья, — свое нетерпение мальчик транслировал в адрес женщины выразительно соблазнительной наружности и притягательных форм исключительных частей тела, — Кого именно ты подразумеваешь под “ублюдками из Предместья”, Леска? Обольстительница отозвалась на реплику с очевидной иронией в голосе и с явной демонстрацией куда большей терпимости к фактору затянувшегося ожидания, — Ты ведь понимаешь, что мы должны помочь ни людям и ни разумным монстрам, а тем из них, кто еще сохранил адекватность и навыки социальной адаптации?
— Бля, — Леска максимально непосредственно изобразил боль мыслительных усилий и скривился в лице в весьма странной гримасе, — не говори со мной так, будто я совсем тупорылый, пожалуйста. Мы ведь на одной стороне и я уж точно не стану пороть горячку, как это сделал бы Гория в аналогичных обстоятельствах, — он скрестил руки на груди, демонстрируя уже невербальный протест, — да я — блять — вообще не знаю в чем там замес и кого нужно выебать: потому и сижу без дела, ожидая решения Ротта. Уж он-то всегда знает, что нужно делать и в чью дырень метить. Ты сама-то, что думаешь, а, Секира?
— Думаю, мы сотрясаем воздух, тогда как реальность меняется в пылу перемещения настроений тех двоих, что уже несколько часов к ряду договариваются вон за той дверью, — девушка указала татуированным пальцем в сторону массивной двери, из-за которой доносились по-прежнему удивительно бодрые голоса Квадрагинтиллиона и Германа.
— Думаю, что без работы мы точно не останемся, — вмешался перекачанный исполин с бритой головой, запертой под импровизированной клеткой-шлемом, — и раз мы уже неделю сидим и сторожим этот ебучий портал в Предместье, то что-то мне подсказывает, что скоро мы же туда и отправимся. На задания иного толка нас никогда не использовали и не думаю, что теперь начнут, — мужчина ухмыльнулся, словно бы предвкушая известные лишь ему события, — по крайней мере не сумеют: Квадрагинтиллион уж точно не позволит использовать четвертый отряд в качестве ебучего патруля либо поборников справедливости, шманающих дома простых обывателей, — в своих словах диспутант был уверен так сильно, как и в том, что он находится здесь и сейчас по собственной воле.
— С другой стороны, еще неделю назад босс не был главой гильдии, — резонно заметила вторая женщина в отряде — высокая, худощавая и карикатурно уродливая брюнетка, — может теперь ему придется вести себя иначе и угождать Совету в попытке узаконить наши поступки и действия. Раньше-то нас как мог прикрывал Тень. А теперь бумажная волокита свалилась тоннами бланков и рапортов на плечи босса. Еще и разом, — она развела руками, выражая свою глубочайшую непричастность и презренное отношение к царящей в гильдии бюрократии.
— Та бля, — Леска никак не мог справиться с эмоциями и буквально подпрыгивал на корточках, неспособный спокойно сидеть на месте, — а Тень что — ахуенно с этим справлялся? Босс и так постоянно был вынужден за нас отдуваться на всех собраниях, где этот идиот не присутствовал лишь потому, что находил более важные дела или потому, что в те дни у него слишком уж болела головушка. И бумаг все равно дохуя заполнять приходилось: как не встречу Микроба после очередной “планерки”, так идет с кипой документов с видом понурым и преисполненным страдания. Ебучий случай: да Ротт скорее там с Эссеном потрахается, чем делле.. дулли.. сука.. как это слово..?
— Делегирует ему полномочия, Леска, — подсказала Секира, хлопая младшего члена отряда по совершенно гладкой щеке, — не используй слова, которые даются тебе с трудом. Особенно в нашем присутствии. Мы ведь все прекрасно знаем, что ты — дурачок, — на этой фразе Леска разукрасился в румяные оттенки, однако, нисколько не затаил обиды.
— Как ты там в прошлый раз сказала? “Лучше молчать и казаться идиотом, чем открыть рот и это доказать?”, — не понимая иронии упомянутой фразы, парень эффективно разбавил томление коллектива смешным напоминанием о собственной недалекости.
— Да, Леска, — сквозь смех согласилась воительница отряда, — именно так. Но тебе можно и не молчать: над кем тогда мы будем смеяться?
— Блять, — Леска наигранно возмутился, — ну хотя бы над Горией. Он же у нас тоже тот еще “гений”. Где он, кстати? Шеф его вроде ни на какие особые задания не отправлял.
— А-то ему нужны какие-то особые указания, чтобы пойти шляться по собственной нужде или охоте пожрать, — бугай в решетчатом “наморднике” поднялся с места, вплотную подойдя к двери “переговорной”, — он же — бляцкий дракон: много жрет и постоянно нуждается в сокровищах, — последнее утверждение, впрочем, почти никак не отвечало реальному положению вещей, ведь один из главных смутьянов четвертого отряда абсолютно не подтверждал корыстный стереотип о крылатых огнедышащих ящерах. Скорее наоборот.

Как раз в этот самый момент, заведенный и взбудораженный пылкой полемикой с нудшейним адептом гильдии, а ныне — собственным заместителем, Квадрагинтиллион отворил дверь и едва не зашиб своей массивной тушей не менее массивную тушу своего подчиненного. Последний, пользуясь вымуштрованной реакцией, с проницательным знанием привычек Бешеного Пса, в последний момент отскочил в сторону, споткнулся о незримую преграду и всей массой приземлился на костлявые коленки доходяги-Лески. Леска же, в свою очередь, совершенно неготовый к такому грузу ответственности и телесной близости, завизжал, как скот в руках неумелого мясника и тут же инициировал сцену насилия из пьесы про растление малолетних. Тонкий ломающийся голос пронзил коридоры здания Гильдии, разрезая воздух возгласом отчаяния и паническим всхлипом умирающей в мучениях животинки. Ротт глядел на сию демонстрацию мученического падения с толикой жалости, но вовсе не из эмпатического сопереживания за товарища, а исключительно из сожаления за то, что когда-то посчитал нужным взять столь непревзойденного слюнтяя в собственный эталонный отряд.

— Да завалите вы ебала, - Квадрагинтиллон говорил в приказном тоне, — на вас Герман — блять — смотрит, — вторя словам, страж движением головы указал в сторону выходящего вслед за ним заместителя главы Гильдии Стражей. Последний, впрочем, как будто бы не нуждался ни в каких объяснениях и ни в каком внимании вовсе. Целиком и полностью погруженный в собственные мысли, рыцарь довольно быстро покинул кабинет, а после столь же стремительно скрылся с области обзора четвертого отряда.
— Бля, шеф, вы там чо — детей учились делать без участия женщин? Какого хуя так долго? Я состариться успел и самым ебаным образом проголодаться, — придавленный сопартийцем страж ныл и жаловался так, будто от качества этих потугов зависело все его дальнейшее существование. В определенном смысле так оно и было.
— Не, — Ротт небрежно отмахнулся, — просто Эссен провел на мне свой коронный болевой под названием “многоступенчатый путь к наделению ума оппонента нерушимыми христианскими ценностями”, а потом воспользовался правом на неожиданность и разъебал меня апперкотом в духе “изначально понятая риторика, но повторенная другими словами, поможет тебе в осознании того, что я прав, а ты — нет”, — Бешеный Пес улыбнулся, символизируя реальное отношение к ситуации: Герман хоть и был ужасно тяжелым в общении, однако, занимал свою должность отнюдь небезосновательно.
— Сиськи Мистрэ, — врезалась в разговор брюнетка, — и как же вы продолжаете стоять на ногах после этого, а, босс? Я бы отдалась ему три раза подряд и без сопротивления — лишь бы не слушать очередную проповедь на тему ценности человеческой жизни и пагубных последствий невмешательства в дела мирские, — она закатила глаза, отчаянно и непростительно близко приняв к сердцу собственные фантазии.

В эту же секунду Квадрагинтиллион провалился в персональные размышления, чем создал ощутимую диалоговую паузу, наполненную преломляющей контекст тишиной. В унисон ощущению своего командира, младшие стражи также замолчали, позволяя себе смиренно дождаться дальнейших указаний огневолосого бойца.

— Кажется, я отдался ему за этой дверью более трех раз, Игла, — Ротт посмотрел в пронзительные голубые глаза своей воспитанницы и стал по-родственному серьезным, — не думаю, что стоило отправлять его туда одного: для такого дела он уж слишком неравнодушен.
— То есть мы отправляемся в Предместье? Бугай, помогая подняться “атакованному” собой же напарнику, выпрямился и угадал мысли командира.
— Да, — отрезал Бешеный Пес и загорелся запущенным в кровь адреналином, — пиздуйте в портал и найдите его, пока он не нахуярил лишнего.
— Босс, а вы что — не с нами? В коллективное помешательство вторгся Леска, не до конца понимающий масштаб последствий озвученного приказа.
— С вами, — не дожидаясь уточняющих вопросов, фэйри направился в противоположном от портала направлении, — буду позже, — пояснил он через плечо и скрылся в одном из многочисленных коридоров резиденции Стражей.

Бойцам четвертого отряда гильдии Стражей повторять несколько раз не приходилось. Основательно впитав в себя задор и ментальность Бешеного Пса, “щенки” стали такими же буйными и целенаправленными, как и он сам. Такими же упрямыми и бесповоротным. Такими же агрессивными и бесстрашными. Такими же сумасшедшими и безбашенными. Такими же странными и импульсивными. Такими же верными и преданными собственным намерениям, и последствиям необдуманных действий. Не беспокоясь о собственной безопасности и приказе “сверху” о невмешательстве в дела пограничного поселения, стражи появились на изнанке портальных врат с видом непринужденным и полным решимости. Не особо скрывая природу своего происхождения и принадлежность к гильдии, они, тем не менее, не вызывали никаких подозрений, способные легко сойти за местных наемников-мародеров. Причиной тому послужили вольные одежды и полнейшее отсутствие символики Гильдии в их выборе. Отряд Квадрагинтиллиона не заботился о формальностях и всегда оставался признателен истории своего становления: той его части, где все они были обыкновенными беспризорниками, а позже, под началом сильного лидера, стали одной из самых влиятельных силовых группировок Валдена. И никакие титулы и официальные полномочия им для того были не нужны.

Предместье полыхало. Пейзаж ранее разрушенных, сгоревших и просто разграбленных зданий пестрил наслоениями в момент разрушаемых, сжигаемых и под чистую очищаемых домов. Крики и возгласы разной степени определенности, разного тона и характера насилия доносились со всех сторон, увлекательной мелодией провоцируя бдительность и доходчиво определяя обстановку. Разруха, полнейшее беззаконие и удручающее бессмыслие жестокости царствовали на опустевших улицах; подвывали моровым стоном среди туманной улицы и подрезали спокойствие в прогнозируемой опасности заколдованного перекрестка. Повсюду читались очевидные и доступные невооруженному взгляду следы недавних побоев; виднелись изуродованные останки жертв насилия и устрашающие глифы враждующих группировок. Членов отряда Квадрагинтиллиона подобные элементы округи нисколько не пугали, но серьезно настораживали. Вокруг было так много всего, к чему нельзя было относиться с равнодушием, что поневоле даже матерые воины начинали искать на задворках сознания хоть бы какое-то оправдание созерцаемому триумфу разбойного произвола и самоволия.

— Ебануться, — первым, как всегда, заговорил Леска, — если бы я не провел здесь все детство, то ни за что бы не поверил, что когда-то на этом самом месте стояла пекарня с самыми ароматными пирожками из самых сочных, самых откормленных голубей, — уперев руки в бока, юноша встал посреди остатков фундамента и проскрипел одинокой надломанной черепицей.
— Ты родился в Предместье? Секира отозвалась на голос соратника с несвойственным ей сочувствием, — я не знала.
— Никто не знал, — парень развернулся в сторону собеседницы. Его лицо в этот миг не отражало и тонкого намека на печаль, — я об этом никому не рассказываю, ведь после того как меня здесь подобрал шеф, жизнь моя стала совсем другой. И вспоминать мне не о чем. В каком-то смысле, я только после того знакомства и начал жить полноценно...

На волне внезапной ностальгии, парень было собирался рассказать еще что-то, но их деликатный разговор был нагло прерван сигнальным криком одного из товарищей. Развернувшись на зов и реагируя на резкое изменение численности людей в ближайшей округе, четвертый отряд с лукавыми улыбками уставился на невиданный ранее эпизод измены. Известный всем по стоическим и максимально “правильным” убеждениям рыцарь, он же — заместитель главы Гильдии, убегал, не жалея ног и накинув на плечи тушу какого-то лошадинообразного гуманоида. Но важным было вовсе не это наблюдение. Главная ирония и пристрастие в виде внезапной сцены обнаруженного сексуального отклонения состояли в том, что храмовник умудрялся держать за руку неизвестную разумную кошку, которая, к тому же, едва поспевала за стражем в условиях снятых и удерживаемых в свободной руке штанов.

— Ох нихуя себе!, — завопили члены отряда все разом и в унисон, — да наш “зам” вовсе не такой и святой, как о том базарит, — они получали искреннее удовольствие от созерцания момента выделяемой вместе с потом маскулинности, сбитого от долго бега дыхания и драматизма полуобнаженного вида спасенной Германом “красавицы”. Они ждали чего угодно: голода, мора, убийства, сцен насилия, фатальной дискриминации, кровавой анархии, рабства и крайних проявлений беззакония, но только не героизма книжного толка, да еще и в лице самого настоящего паладина-фетишиста. Восторженные зрители паскудно свистели в такт разворачивающемуся сюжету нарастающего бессилия и покидающих рыцарское тело сил. Старательно подбадривая свежеиспеченную “пару” любовников на плотские свершения, они едва не пропустили появление в импровизированной пьесе представителей противоборствующего лагеря — звероподобных рогатых дикарей, скачущих воинственным табуном на вершителей любовного зарождения. Не смея противиться зову сердца и обязательствам перед гильдией, бойцы четвертого отряда молниеносно сократили дистанцию и встали пусть и малочисленной, но все же неприступной стеной между Германом и разгоряченными бандитами. Последние, повинуясь не то страху перед неожиданностью, не то традициям заблаговременного знакомства с потенциальными противниками, почти мгновенно остановились и принялись угрожающе топать копытами.

— Сука, — выругался накачанный здоровяк, вцепившись руками в стальные прутья над головой, — нахуя так быстро и нахуя сразу так много? Вопрос, казалось, был адресован Герману, хотя ответа на него отправитель явно не ждал.
— Пиздец, — поддержала Игла, с силой приложив ладонь ко лбу, — отправился на разведку и проебался на этапе знакомства с местными жителями? Не мог подрочить перед выходом что ли, а? Далась тебе эта кошка? Думать о такте и чувствах “любовников” не приходилось, ведь буквально одновременно со словами брюнетки один из разбойников вытянул мускулистую руку и, подняв копье над плечом, метнул его точно в грудь девушки. Последняя не была бы ученицей Квадрагинтиллиона, если бы не смогла легко и играючи уйти в сторону. Вонзившееся в землю орудие с неровным древком ознаменовало своим появлением отсутствие возможности на мирные переговоры. Впрочем, ринуться в бой ни одна из сторон конфронтации не успела. И причиной тому было громогласное, и многотонное приземление позади Германа и спасенных им монстров не самого большого, но оттого не менее внушительного красного дракона. С шебутным и слегка рассеянным взглядом, ящер инициировал кратковременное землетрясение, и, вместе с равновесием, выбил из присутствующих горячечную решимость. Опустив наглую габаритную морду над рыцарем, Гория с дружеским запалом облизал Германа и позволил спрыгнуть с себя командиру боевого отдела Гильдии Стражей.

— Герман, — проговорил Квадрагинтиллион, уверенно протоптав путь в сторону своих людей, — “эти” уродцы с тобой? На этом вопросе страж достал из глубокого кармана походного плаща масляную зажигалку. С презрением и едва уловимой улыбкой на лице, он уставился на копытных “преследователей” и просто зажег фитиль. В загоревшемся пламени умерли последние остатки смелости неразборчивых дебоширов.

Отредактировано К. Д. Ротт (2020-10-20 00:24:26)

Ротт закурил. Вальяжно протянув руку под подол плаща, он извлек из внутреннего кармана толстенную черную самокрутку. Пущенная в употребление при помощи одного игривого движения пальцами, табачная трубка в едва уловимое мгновение зарделась точками тлеющих огоньков. В единственном целом зрачке командира тут же разлилось блаженное море беспристрастного умиротворения, которое искусно, профессионально и бесподобно обманывало взоры присутствующих отражением убедительной миролюбивости. На деле же успокоение Квадрагинтиллиона не имело ничего общего со смиренностью и милосердием, а напускной пацифизм являл собой лишь прикрытие настоящим намерениям мужчины. А намерен он был провести зачистку окружающих территорий, да столь радикальную и беспощадную, что при ее декламации ни у одного члена Валденского совета не возникло и мысли ему перечить. Движимый исключительно агрессивными, но при том миротворческими побуждениями, Бешеный Пес на секунду задержал взгляд на своем заместителе, пока тот с присущими праведнику рвением и старанием врачевал недавно спасенную беженку.

— Нахуй нужна разведка, если у нас нет людей, чтобы как-то использовать эти данные? Страж улыбнулся, не питая иллюзий в отношении существования ответа на свой, очевидно, риторический вопрос.

В ту же секунду на внешнее кольцо отряда обрушился град ублажающих слух возгласов, лязга и бликов, образуемых неистовым танцем обнаженного в скором натиске оружия. Квадрагинтиллион развернулся на пятке и в одновременном рывке вытянутой руки скинул с себя плащ. Тканевая вуаль ввела обнаглевшего козлоногого в намеренное замешательство, опустившись на рогатую голову непроницаемой шторой последнего пейзажа. Последним тот стал из-за вонзившегося под ребро бандита лезвия, принадлежащего младшему члена отряда. Под глухой звук упавшего на приветливую земель тела, Леску с другой стороны осадил обиженный друг убитого смутьяна. Протаранив худощавого юношу истеричным напором звероподобного тела, он намеревался совершить скорое правосудие над хладнокровным недругом. Но, к скорому облегчению разъяренного гуманоида, злиться ему пришлось совершенно недолго, так как разбушевавшееся пламя мстительной агрессии мигом затихло в напутственном приветствии Германского меча.

Одними из самых нелюбимых жизненных состояний Лески были вынужденная голодовка, и невозможность раздать долги. Посему, задействованный Квадрагинтиллионом для очередного оперативного задания, парень заранее плотно пообедал и теперь пребывал в воинственном воодушевлении, готовый тратить энергию во благо каждого члена отряда. Движимый переживанием за подступающий к горлу кусок мяса, силящийся вырваться наружу под воздействием резкого телесного переворота и спонтанно нарушенного равновесия, боец сконцентрировался, заметно напрягся и поднялся на ноги так насильственно и так быстро, что казалось, будто он и не падал вовсе. Важность волевого усилия образовалась лишь в следующее мгновение, когда Лассе фривольно запустил руку под кольчужную руку Эссена и сузил собственное запястье до диаметра, идеально подходящего для нанесения единственного удара. Пораженный смертельной остротой неестественно уплотненной кости, очередной бунтующий обидчик согнулся в мучительной гримасе, а после, уперевшись лбом в спину рыцаря, медленно сполз к ногам стражей в абсолютном безмолвии. Леска, стоящий теперь вплотную к заместителю главы гильдии и как будто бы нашедший восхитительную оказию, дабы того обнять, выглядел максимально довольным. Ведь он не остался в долгу.

— Босс, — мальчик прервал неловкое молчание привычной для себя глупой интонацией, — он хотел трахнуть тебя сзади, — уточнил он, пнув ногой бездыханное тело сраженного зверя, — ты теперь начальник, — возвратив руке первородную форму, Лассе отринул от Германа, готовясь нанести визит вежливости очередному нелицеприятному громиле, — и поэтому теперь мы тебя защищаем, - Кескинен сделался искренним, как никогда прежде, — не дай себя выебать и напряги слух, — обогнув рыцаря сбоку, младший член четвертого отряда вступил в унижающую противника схватку с появившимся поблизости новым козлоногим, — Ротт будет там, где ты услышишь динамичную музыку, - на этом пояснении Леска прерывал контакт с Германом, полностью отдавшись процессу нарастающего побоища.

Противников было много. Хватало не просто на всех, а по полдюжины интеллектуально обделенных аборигенов на каждого стража. Четвертый отряд обожал подобные стычки в первую очередь из-за возможности испытать собственные навыки и отдаться сражению, невзирая на последствия. Азарт и боевое безумие стали для каждого члена отряда образующим феноменом, объединяющим личностные качества и умения в качественной концентрации целеполагания, базирующимися на двух основных реагентах — агрессии и желании проявить себя. Но был среди них и тот, кому эмоциональное напряжение, бурление эндорфинов, дрожь и возбуждение на грани возможностей, ощущение близости смерти и окончания всех начинаний было чуждым и незнакомым. Настолько, что ему вообще не хотелось участвовать в подобных инсинуациях и самоутверждаться за счет силового доминирования. И сей занимательный факт был лихо приправлен иронией, ведь именно этому человеческому монстру проще всего давалось уничтожение врага, вне зависимости от его габаритов и количества. Голыми руками цепляя блеющих мятежников за рога, Пернач то и дело обламывал заостренные биологические конструкции в чрезмерном усилии пальцев и, неспособный дозировать мышечное напряжение, расстраивался тому, что очередной засранец удрал в стенаниях и ужасе. Позабыв о сопротивлении и необходимости активной обороны, подобный движущейся скале, мужчина бродил среди нарастающего множества трупов с целью найти для себя оппонента, который не станет бежать от битвы и отстреливаться из самодельных метательных орудий. Боезапас последних, к слову, был на физическом уровне не способен нанести повреждения испещренной рунами коже. Долго бродить не пришлось. Гория, лишенный каких-либо навыков стратегического мышления, безответно искал совета у Квадрагинтиллиона. Командир, обремененный заботой о защите подчиненных от дистанцирующихся стрелков, пропадал в известном лишь ему направлении и, к счастью, не слышал дурных вопросов дракона. Зато их слышал Пернач. Взяв тяжелый разгон, превозмогая кажущийся многотонным вес, бугай помчался навстречу трем Кэйвам, С хрустом пробив плечом колено одного из смердящих враждебностью исполинов, Рюдигер схватит того за лодыжку и на удивление роящимся вокруг мелким собратьям, оторвал чудище от земли. Гория, даже при том, что в отряде выполнял роль непробиваемого тупицы, свое дело знал, и, наученный долгой дрессировкой, тут же впился в глотку рухнувшего на спину создания. Рыча и припадочно отбиваясь, огромная черная тварь не смогла устоять под напором огромных клыков и болевых удержаний, исполненных Перначом с безупречным хладнокровием и садистким равнодушием. Кэйвы на том не закончились и нисколько не прогнулись в инициативности, оставшись стоять напротив стражей в демонстративной готовности продолжать бесцельную рубку. Впрочем, теперь их количество сравнялось.

В основе замешательства неприятелей лежала главная подавляющая мощь отряда — воительница Секира, дива мужского вожделения и рассекательница всяческой концентрации. Обладая волшебным голосом и опьяняющей красотой, она также была способна усиливать тональность собственного звукоизвлечения до такой громкости, что это буквально начинало разрывать изнутри. И, конечно же, ее не нужно было упрашивать продемонстрировать себя и свои умения. Ворвавшись в множащиеся ряды врага вместе с Иглой, она фактически спровоцировала на себя внимание основных сил разбойников, которые, к тому же, были достаточно имбецильными, чтобы напасть на воительниц отряда всей толпой, невзирая на очевидные обстоятельства. В одном громогласном крике полегла сосредоточенность десятка враждующих. А еще с десяток стоящих поодаль от обстоятельств основного конфликта уродов замерли в уязвленных позициях, хватаясь за голову в безуспешной попытке унять внезапно усилившееся внутричерепное давление. Вымуштрованная и способная терпеть уничтожающий звук Игла, тем временем, с эстетичной плавностью и утонченным умением орудовала копьем, словно бы превратившемся в естественное продолжение ловких девичьих рук.

— Вы такие красивые, — лукавил Квадрагинтиллион, с ощутимым трудом балансируя на одной ноге и стоя при этом на одинокой балке разрушенного в былых стычках строения. Угрюмые и вонючие лучники, доселе отстреливающиеся из импровизированной засады, в недоумении чесали животные бороды, переглядывались и всячески имитировали недоумение. Им было невдомек, как подобный Ротту здоровяк умудряется пользоваться декорациями разрухи и опустошения в безупречном танце уклонения от десятка снарядов. Орудия бунтарей, хоть и были представлены в основном самодельной пращей, едва гнущимся луком и кривоватыми дротиками, тем не менее, при непосредственном попадании в незащищенное тело были способны вполне основательно навредить здоровью. Присовокупив к тому элемент отравления и потенциальное заражение от нечищеных лезвий, подобные игры и вовсе становились не благоразумной причиной для бесславного умирания. Впрочем, Бешеного Пса это нисколько не волновало. Увернувшись от очередного игольчатого предмета и едва не рухнув на землю от чрезвычайно резкого разворота, страж оказался в опасной близости от одного из особо активных нападающих. Уловив на себе прямолинейный взгляд узколобого кретина и лицезрев общую беспорочность скорченной тем гримасы, командир четвертого отряда гильдии стражей скривился в ответной улыбке.
— Сука ебанная, — отрезал Ротт, изображая наигранное расстройство, — я вам — блять — комплимент сделал, а вы на меня с ебанным укором смотрите? Вам что — блять — мой ебучий танец на руинах “былого величия” не понравился? Или, чтобы вас, уебанов, удивить, нужно на руках уворачиваться? Ну.., — с напускным драматизмом пятясь назад, он было собирался осуществить озвученную идею, как вдруг один из благодарных слушателей решил огрызнуться. Достав из-за примитивного пояса нечто напоминающее тесак, бараноподобный мужлан замахнулся и с силой опустил орудие на штанину Квадрагинтиллиона. Возмущенный столь хамским поведением и беспочвенной наглостью, Бешеный Пес едва не завопил от неожиданности, но сдержался вовсе не из стоических побуждений. Вовремя убрав ногу из зоны прямого поражения и оставшись абсолютно целым, он не сумел спасти от пагубного влияния ржавого лезвия удивительно легкую ткань штанины.
— Я ебал ваших матерей на этапе вашего рождения, парни, — в унисон недовольству, Ротт с узнаваемой жестокостью приложил ладони к ушным раковинам нетактичного горемыки, чем спровоцировал одновременное двустороннее кровотечение и вереницу болезненных воплей, — это — ебанный в рот — мои любимые штанины! Мудоебки! Я их — блять! — считайте, что с другой галактики привез! Не намеренный более сдерживаться, мужчина с собственнической властностью ухватил покалеченного врага за услужливо опущенные рога. С силой и желчной злостью покрутившись вокруг собственной оси, он спровоцировал ускорение копытного мерзавца и в нужный момент запустил того в сторону размахивающего дубиной приятеля. С идеальной точностью нанизанный на незатейливые “вилы”, зверь согнулся, с угасающей надеждой взглянул в стальной зрачок Квадрагинтиллиона, сморщился и рухнул замертво. Поднятая от падения пыль очертила в пространстве своеобразную линию, разделяющую стража и остальных лучников. Напуганные и униженные недавней демонстрацией способностей противостоящего им гиганта, разбойники сделались робкими и неторопливыми. В сем секундном замешательстве командир боевого отдела гильдии стражей улучил момент, чтобы, наконец, обнажить оружие. Вытянув перед собой руку и разогнув пальцы в ладони, он уставился на безмозглых головорезов, которые по какой-то неуловимой причине не решались отпустить заранее натянутые тетивы. В атмосфере заиграла, навязчиво распространяясь по округе, усиливающаяся мелодия барабанов и горлового пения.

В пылу сражения становился очевидным перевес сил. И если на стороне разумных монстров было численное превосходство, то на стороне представителей гильдии стражей были опыт, способности и философия. Победить в прямом столкновении тех, кто ищет повод испытать себя, а заодно и стать лучше в заточенном упражнении воли, для рядовых мародеров становилось непосильной задачей и эта битва была тому прямым подтверждением. Расправившись с не могущими вести хитрую дуэль кэйвами, Гория с Перначом разделились, подкрепив и без того очевидное преимущество остальных членов отряда. Дресслер внес элемент унизительного подавления в изящный инструментализм ратного дела Иглы и Секиры, а неуклюжий дракон поплелся в сторону Лески, чем еще на подходе воссоздал классический сюжет соперничества и истерию юношеского максимализма.

— Ты нахуя сюда крадешься? Лассе, убивая убегающего врага при помощи многотонной наковальни разросшегося кулака, глядел на дракона с прищуром и явственным предубеждением, — Мне тут нихуя твоя помощь не нужна, — в голосе мальчика проступали нотки сомнения, — босс оставил меня сторожить этих двух, пока Секира разрубает центральную фалангу сопротивления, епта, — кивком предположив сторону спасенных Германом зверолюдей, Леска сморщился в недоумении, ведь на отведенном им месте Тари и Осван отсутствовали. Лицо бойца тут же стало бледным и тревожным. Гория же, супротив эмпатическому ожиданию, сохранил самообладание, хоть и не отказал себе в удовольствии подстегнуть незадачливого напарника.
— Ахуеть, — сквозь ноздри ящера проступил пар, — воздух в этих местах может спать спокойно: ты — ебать — тупо никого к нему не подпустил. Идеальная — нахуй — оборона, — игриво двинув приятеля хвостом, дракон столкнулся с горящим пламенем незрелой реакции, — ТА ПОШЕЛ ТЫ НАХУЙ, МОЛОКОСОС, — Кескинен мгновенно сорвался на крик, — ЛУЧШЕ ПОМОГИ НАЙТИ ЭТИХ ПИДАРАСИКОВ, ПОКА ИХ НЕ СКУКСИЛИ, — поддавшись паническому припадку, младший член отряда не заметил, как атмосфера вокруг изменилась, превращаясь из победного триумфа гильдии в нарастающее испытание воли. В опьяняющем задоре столкновения почти не осталось живых козлоногих, зато, на питательный смрад их страха и мертвецкую беззащитность сбежались куда более увесистые болваны. Отряду воителей во главе с Квадрагинтиллионом, на фоне плывущего за горизонт и тающего в пейзаже разрушенных зданий солнца стали мерещится массивные чернеющие телеса. Явно неприветливые и не настроенные на дипломатию создания, сигнализировали о полнейшем отсутствии безопасности в краях, где вся территория превратилась в капище непрекращающихся сражений. В таких условиях Бугунам не нужно было выжидать удобного случая, чтобы явиться на аппетитное пиршество разлагающихся трупов. Им не нужно было выдерживать паузу в несколько дней, дабы в безопасной для себя обстановке насытить эфемерное пространство желудка энергией смерти. В Предместьях этого продукта было в таком достатке и с такой лихвой, что накапливаемое количество Бугунов попросту не нуждалось в защите. Монстров было слишком много, чтобы кого-либо опасаться. И монстры пользовались этой условностью с безупречным талантом считывать чужой страх. Жаль лишь, что в искрометной рубке чудовища-пироманты не могли отделить страх козлоногих от яростного ража противопоставленных им стражей.
— Мальчики! Дивный голос Секиры пронзил отчетливым заостренным слогом уши без исключения всех участников противоборства, — Группируйтесь: с этими сражаться поодиночке без толку.

В скором времени четвертый отряд вновь стал приобретать очертания сплоченности и организованности. Симулируя ответственное отношение к защите гражданских, присутствующие кругом обступили спасенных Германом разумных монстров. Сделав рыцаря главным и единственным ориентиром поиска, каждый страж, даже Леска, сообразил, что партнеры по бедствию будут держаться возле благородного спасителя и не прогадали. Эссен действительно до последнего давился беспокойством о сохранности своих новообразованных иждивенцев.

— То есть им хуярить огнем можно, а мне нет, да, босс? Гория транслировал ни то упрек, ни то наивное любопытство, — и как — нахуй — это понимать? Дракон развернул громоздкую морду в сторону командира и не нашел в том ответной реакции. Квадрагинтиллион стоял на расстоянии от отряда, пристально всматриваясь в ряды приближающихся чудовищ с видом преисполненным гордости и мифологического героизма. И хотя он явно слышал адресованный в его адрес вопрос, отвечать, тем не менее, как будто не собирался.
— Что он делает? Леска не выдержал напряжения и поинтересовался первым, — приманивает их своей силой, — ответила Виолетт с безвредной снисходительностью, — в смысле — блять — “приманивает”? Мальчик рефлекторно взглянул на рыцаря, словно бы стараясь обрести в том единственно возможный лучик поддержки, — это же — блять — самоубийство.
— Да, мой дорогой, — рыжеволосая воительница едва заметно улыбнулась, вонзив в землю идеально красный от крови топор, — проси совета у Германа: он вон вообще в одиночку хотел здесь всех перебить.

Проглотив резонность высказывания девушки, Лассе облачился в серьезность и концентрацию. Воевать с бугунами было непросто и, если Ротт собирался принять на себя первый удар, то ему было жизненно необходимо приложить максимум усилий, чтобы эта уловка не стала напрасной.

В грозном виде окружающих Бешеного Пса чудовищ таилась не менее грозная натура. Чудовищные создания не имели никакой связи с человечностью и предпочитали питаться ее остатками, желчью и тлением, которые остаются после того, как человека не станет. И если в становлении человека мертвым можно было принять участие, то они с большой охотой и задором делились обширным ассортиментом своих возможностей. Огромные, клыкастые и когтистые, толстокожие громилы обступили главу гильдии стражей со всех сторон, дабы в одном выверенном и одновременном рывке превратить фэйри в телесные крошки. Выставив руки в стороны и, словно бы открывшись перед обидчиком, Квадрагинтиллион встречал семейство монстров с распростертыми объятиями и крайне злобным лицом. Связь меж радушной смиренностью и столь напряженной сосредоточенностью произрастала из необходимости довериться плану, и поддержать метафизический кокон злости, которым Ротт не только привлекал внимание нападающих, но еще и защищал себя от перспективы быть заживо съеденным. Воздух вокруг именитого стража ощутимо потяжелел.

Оставалось всего мгновение и точка невозврата была бы пройдена. Бойцы четвертого отряда схватились за оружие и ринулись в гущу событий, готовые собственными телами заслонить любимого командира, однако их путям не суждено было продолжаться долго. На прогнозируемое неравнодушие Германа обрушилась увесистая сдерживающая ладонь бородатого мужчины, появившегося словно из ниоткуда. Знакомо подмигнув соратинку, Отакар напомнил заместителю главы гильдии стражей о том, что никто не одинок в этой жизни и что никто из его подчиненных здесь сегодня не помрет. Странно было лишь то, что после этого ободряющего движения действия прекратились вовсе. “Истерика” замер в немой непоколебимости лицевых нервов и наряду с остановившимся дыханием совершенно перестал моргать. Восхитительного вида воительница подчеркнула привлекательные формы в усилии, сформированным замахом увесистого топора. Вылетев из крепких татуированных рук, инструмент замер в воздухе, оттягивая неминуемое попадание в ближайшего бугуна. Монстр, как оказалось, тоже не спешил опускать лапу на спину Квадрагинтиллиона в категорическом намерении проломить позвоночник и, вместо этого, завис в прыжке в абсолютно статичной позиции. Леска на пару с Горией быстрее всех остальных миновали расстояние, разделяющее их с командиром и по всей видимости забыли о личных разногласиях, дабы в эффективном дуэте боевого рвения собственноручно разорвать безалаберного начальника. Пернач с Иглой, также преисполненные решительности, рвались в сражение с нравоучительным полаганием высчитывая в уме количество целей, которые необходимо было поделить между собой, чтобы это способствовало выживаемости Бешеного Пса. И только свистящий в воздухе топор Квадрагинтиллиона едва заметно вибрировал в бесконечном повторе единственного движения и излучал зацикленную ноту подогревающего кровь звучания. Время остановилось. Через несколько секунд, в обстоятельствах магической статики превратившихся в вечность, прозвучал голос. Его размеренный и учтивый тон мог принадлежать лишь одному человеку, который по своей генетической природе вовсе человеком и не был.

— Сэр Герман, — Триггиви наполнил свое обращение почтительным удовольствием, — полагаю, я смогу на короткий промежуток времени вернуть подвижность только двум членам отряда. Не сочтете за несправедливость, если одним из молниеносных спасителей командира я выберу именно Вас?