Сентябрь уже подходил к концу, но никаких поблажек для всего живого от солнц этого мира не было и не предвещалось.  Голову напекало сразу же, едва стоило выйти за порог, а о прохладе и воздухе, не заполненном тягучей духотой мечтали сильнее, чем о сокровищах всего мира. Практически все, люди, фэйри, звери и монстры свели любую деятельность к минимуму и либо дремали с утра и до вечера, либо свели любую деятельность к минимуму, словно попав под массовое заклинание медлительности и лени. Хотя если взять в пример несчастных фермеров, то те боролись со сложившейся ситуацией с упорством человека, толкающего валун в гору. Ведь жара и отсутствие дождей губили посевы, а набирать воду из источников и пытаться ими хоть немного напоить растения было действительно хлопотно. И пусть в городе активно искали магов, способных вызывать дожди, а ученые вовсю пытались найти нужные артефакты или изобрести что-либо, что могло наладить ситуацию и предотвратить надвигающуюся катастрофу со снабжением Валдена. Однако сейчас единственным, чем фермеры могли без лишних титанических усилий полить свои посевы, были их собственный пот и слезы. Жалко было простых работящих женщин и мужиков, но что фэйри мог с этим поделать? Да, пару раз он на добровольной и почти бескорыстной основе участвовал в поездках за водой в Валден и обратно с последующей работой на полях. Но каждый день заниматься подобным - увольте.  Жизнь и так была далека от изнеженного гедонизма и аристократской роскоши, а превращать ее в невыносимый ад собственными руками не хотелось. По-крайней мере в тех вещах, где предоставлялся выбор. Оставалось надеяться на то, что когда выше остановятся все попытки спасти урожай этого года, они обратятся к другим специалистом, в том числе к охотникам, с просьбой, пусть и не наладить, но поддержать обеспечение ферм и столицы пропитанием и теми некоторыми съестными и целебными травами, которые встречались в дикой природе. Но пока что работы не было, средства таяли, а все друзья и знакомые, словно по указу злого рока, куда-то пропали. Артура Райнера охотник и не пытался искать - тот наверняка вновь забрел на чуждую и закрытую для всех, кроме сновидца,  тропу чужих грез. Кода пропала с концами и больше не появлялась ни на работе, ни даже в своей квартире, а каждая встреча с Дайре напоминала сцену с котами, которые, встретившись на одной дороге, замерли и, не шелохнувшись, несколько часов просто орут друг на друга. Остальных... Остальных тоже разбросала нелегкая, распределила по приключениям, каждому либо отведя свой звездный час, либо бросала на дно ямы со стеклом, с острыми кольями и ядовитыми гадами посмотреть, выкарабкается ли тот или нет. Взять хотя бы рыцаря Германа. С тех пор, как они разобрались с тем случаем нападений на фермы и урсами, о нем не было ни весточки, ни новости.  Точнее нет, не так. Рыцарь несколько раз успел подкинуть фэйри задания с хорошей оплатой, но во время последнего их общения через винг наглый человечишко подметил, что цену за услуги охотник просит через чур завышенную. А там слово за слово, фраза за фразу, латынь за мат. И в конце концов все закончилось письмом  рыцаря, содержащим следующие слова:

Ну что ж. Приветствую тебя, мой дорогой друг.  Я некоторое время откладывал этот разговор. Однако, чаша моего терпения переполнена. Монеты это неплохо. Я не осуждаю тебя в твоей тяге к ним. Бренное золото и серебро, как никак, обеспечивает нас. Однако, тебе всё же стоит помнить, что помимо тебя есть и иные достойные следопыты и охотницы. Для которых, будет честью взяться за наши задания без продолжительных торгов. И запрашивая разумную цену. Ни я, ни мой отряд, никогда не страдали скупостью. Но цена должна оставаться честной. Я же, пока прошу тебя не как рыцарь седьмого отряда гильдии Стражей, а как твой соратник и товарищ. Умерь свою жадность и гордыню. Пусть блеск монет не застилает твой разум. И тогда, мы поговорим.
                С уважением, Герман Эссен. Заместитель командира седьмого отряда гильдии Стражей.

И, что более важно, после этого от него не было ни контракта, ни поручения, ни простого финансового обеспечения. Именно это и коробило душу жадного до лайнов собачника - остальные никогда ему ничего не обещали, в то время, как рыцарь, пусть и в сдержанной манере, а все же обещал ему место в гильдии, хороший заработок и  свое покровительство.  Но будучи слишком гордым для того, чтобы самостоятельно написать или навестить рыцаря для обсуждения сложившейся ситуации, все, что Вейкко теперь делал, это выходил на крыльцо каждый вечер и, затянувшись сигаретой, на чем свет стоит чехвостил Эссена вдоль и поперек за его так и не выполненные обещания. Этим утром к охотнику пришел знакомый, поэтому вместо обычных ругательств и причитаний кинолог решил сделать этот вечер особенным. Распив со знакомым охотником по имени Олгым по бутылке пива, раскурив парочку самокруток и обсудив насущные дела, Вейкко принес из своей комнаты гитару. Он еще не владел ей мастерски, однако мальчишка Улула, которого они с Германом тогда повстречали в лесу и который теперь жил вместе с охотником на правах то ли приемного сына, то ли бесплатной рабочей силы, был на удивление талантливым учителем и быстро помог кинологу освоить инструмент. И вот теперь, бренча на струнах острыми когтями, Вейкко напевал песню собственного сочинения:

You say
The price of my work and help not a price that you're willing to pay
You write
That I should humble my greed and pride
Why say that?
I do not believe that the cost of my services is so bad
Now you're making me mad
Remember, despite this estrangement, I'm your man

You'll be back like before
I will fight the fight and win the war
For your money , for your praise
And I'll bite you`re ass till my dying days
When you're gone, I'll go mad
So don't throw away this thing we had
Cuz when push comes to shove
I will kill your friends and family to remind you of my pride and my dogs horde.

Закончив петь и промочив пересохшее горло и рот холодным пивом, Вейкко посмотрел на знакомого в ожидании похвалы и оваций. Однако Олгым, неловко улыбнувшись и поняв, что не очень-то хочет влезать в подобную, явно личную тему, деликатно забрал у охотника гитару и со словами:
- Теперь позволь мне спеть. - и начал перебирать аккорды. - Это величайшая и самая лучшая песня в мире. Трибьют. Как-то раз,  я и мой брат Кайл, что сейчас не рядом...
С хутора охотника в течении еще трех часов доносились аккорды гитары, песни, смех. А тем, кто проходил мимо, могло и вовсе посчастливиться увидеть, как возле крыльца большого и старого домишка, идеально попадая движениями под ритм музыки, маленький фэйри, похожий на совенка, танцевал в окружении нескольких собак.

Шел уже четвертый час их посиделок и число выпитого перевалило за дюжину, а число спетого под гитару и вовсе могло составить целый дебютный альбом. Но когда господа-охотники уже собирались расходиться, они заметили знакомую фигуру, приближающуюся к ним. То был еще один охотник, молодой, но не по годам умный, предприимчивый и способный человеческий парень по имени Геннет. И черт, как же недолюбливали его остальные охотники. Потому чтоон был из тех ребят, которые без труда достигали всего желаемого, вскакивали вверх по карьерной лестнице с такой скоростью, словно за ними мчалась разъяренная толпа, а самые красивые девушки Предместий и Валдена мигом делались безоружными при виде его улыбки. Вы наверняка встречались хоть раз в жизни с таким типом людей. И можете понять, почему такие люди вызывают ненависть в той же равной мере, что и всеобщую любовь.
- Вейкко! Олгым! Рад вас видеть в добром здравии! - ослепительно улыбаясь, юноша прошел во двор, мгновенно очаровав собак и совиного мальчонку и, подойдя ближе к коллегам-охотникам, по очереди протянул каждому руку для рукопожатия. - Отдыхаете, да? Жара невыносимая, поэтому искренне за вас рад, что вы смогли найти для себя возможность насладиться простыми мирскими удовольствиями!
Геннет оглядел горы бутылок, которые еще не успел убрать за взрослыми Улула, затем гитару, ну и напоследок выражения лиц (точнее одного лица и звериной морды) Олгыма и Вейкко. Те ничего не ответили, а лишь пожали плечами, протянули парню бутылку с пивом и пододвинулись, освободив тому место на крыльце. Да, они искренне и завистливо недолюбливали этого парня, но то немногое чувство по отношению к нему, что можно было назвать восхищением и желанием оказаться в кругу его друзей, не давали им открыто продемонстрировать враждебность. Улыбнувшись, юный охотник сел рядом с ними, сделал маленький глоток из бутылки и, чуть помедлив, посмотрел на Вейкко.
- Мне... Я, конечно, был бы рад просто так посидеть с вами, ребята. Вы... Вы крутые. Искренне так считаю. Но, если честно, я пришел с просьбой. К тебе, Вейкко.
Звероподобный фэйри прищурился и дернул ухом, недоверчиво смотря на Геннета. Просьба? От самого Геннета? Да еще и для него?
- Помнишь в свое время мы с тобой повздорили из-за заказов от госпожи Верванди?
Конечно Вейкко помнил. За заказы от госпожи Верванди вздорили не только они, но и вся компания охотников из Предместий. Госпожа любила меха почти так же сильно, как тратить свои бесконечные запасы лайнов и это сочетание сводило с ума каждую охотницу или охотника в округе. Заказы от нее грезились им в сладких снах, а попытки обратить на себя ее внимание приводили к появлению невероятных, порой нездоровых, но явно достойных публикации в книгах историй. Однако уже как пол года заказы от нее просто прекратились, а о ней самой ничего не было слышно. Ни письма, ни весточки, ни единой, даже скандальной, новости, которую так любят распространять между собой богачи и аристократы.
- Так вот. Теперь искренне прошу тебя забыть то, что произошло тогда и помочь мне... помочь ей. Я... Я все объясню, но прошу тебя сейчас собрать вещи и последовать за мной. Я обязательно объясню все по дороге. Я все объясню. - было видно, что парень нервничает. Он даже не пытался теперь маскировать тревогу за своими лучезарными улыбками. Видно, не было ни сил, ни желания.
- А что с ней? - подал голос Олгым, но Геннет даже не взглянул на него, а лишь неотрывно глядел на Вейкко в ожидании ответа. Того и гляди, вот-вот театрально за руки возьмет. Но из всех возможных вопросов охотник озвучил только один.
- Оплата?
Геннет нашел в себе силы нервно улыбнуться и, шумно выдохнув, достал из-за пояса туго набитый кошель.
- Это от меня. Тут двести лайнов. А если поможешь госпоже Верванди, то не сомневайся - она уж без награды тебя не оставит.
Ответ был дан и этого было достаточно для Вейкко.
- Хорошо, но ты, черт возьми обязан мне объяснить как можно подробнее, что все-таки случилось.
- Объясню! - через чур энергично воскликнул молодой охотник и, вскочив на ноги, одним глотком допил пиво. Затем быстро направился прочь со двора. - Я пригоню лошадей! А ты пока собирайся! Дорога долгая, за это время я тебе расскажу, в чем дело! Оружие... Не бери, просьба не такого рода. Просто возьми с собой немного припасов в дорогу. Поедем налегке.
Вейкко уже чувствовал, что Геннет не так-то просто не торопился рассказать все сразу. Была ли причина в том, что он не хотел обсуждать детали своей просьбы при посторонних? Или же причина была в чем-то другом?
- Странно все это... - словно прочитав мысли Вейкко, высказался вслух Олгым, задумчиво проводив Геннета взглядом. - Нервный какой-то. В таком возрасте не положено быть настолько нервными. Повода нет. Семьи нет, голодных ртов, сварливой жены или мужа тем более. Здоровье не сдает, а значит счета за лечения не кусают за зад. Разве что с дурной компанией связался или любовницы друг про друга прознали. Но все же. Ты, блохастый, решай, конечно, сам, но думается мне, что тебя могут втянуть в историю, которая будет стоить и подороже, чем двести лайнов. Да вот только платить заставят тебя, причем своим здоровьем.
В ответ на это Вейкко лишь усмехнулся, похлопал Оглыма по плечу и зашел внутрь дома, чтобы собраться.
Захватив с собой небольшую котомку с припасами, моток веревки, сигареты, огниво, охотник несколько мгновений потратил на то, чтобы решить, брать ли с собой какое-либо оружие. Да, Геннет сказал, что в оружии необходимости не будет, но за все годы своей жизни фэйри убедился в одном - в этом мире даже простой поход в гости может привести к неожиданным поворотам и событиям. Поэтому все же решился взять с собой пару небольших охотничьих ножей, закрепив их на теле с помощью ремней и спрятав под широкой рубахой. Вернувшись на крыльцо, он вновь сел рядом с Олгымом и тихо сказал ему:
- Мне это тоже не нравится. Поэтому по дороге домой постарайся пересечься еще с кем-то из наших общих знакомых и как бы невзначай упомянуть о том, что Геннет пришел ко мне с какой-то просьбой и увез в неизвестном направлении. Чтобы, если я не вернусь, как можно больше людей знали, с кого спрашивать. И да, если не вернусь к завтрашнему дню - уж будь любезен, навести малого и проверь, что он не волынит и не продает мое имущество на черном рынке. Кстати о мальчишке... Эй, малой, сюда иди! - гаркнул фэйри и, дождавшись, когда Улула подойдет ближе, принялся раздавать команды. - Слушай сюды. Я отправляюсь поработать, так что ты за старшего, понял? Чтобы поддерживал порядок к моему возвращению, не баловался, держал Гришу подальше от запасов, а собак кормил и почитал, как родных братьев и сестер, понял? И кстати, ну-ка иди и подготовь к дороге Дороти. С ней поеду.
Мальчик шутливо задрал голову и отдал честь, а затем побежал к вольерам. К тому времени, как Улула закончил и привел к Вейкко молодую собаку с пятнистым окрасом, уже вернулся Геннет. Молодой охотник был верхом на лошади и за ними неохотно плелась еще одна. Не тратя времени на прощания, Вейкко закинул котомку за спину, вышел за забор и, забравшись на лошадь, вместе с Геннетом тронулся в путь. Не подозревая, что его ждет впереди.

Дорога была и вправду долгой (особенно если учесть, что они не гнали лошадей, а шли спокойной поступью, словно на прогулке) и Геннет, как и пообещал, поведал охотнику, в чем заключалась беда с госпожой Верванди и в чем должна была заключатся помощь. Оказалось, что пол года назад эта знатная молодая женщина вовсе не пропала с концами, а пала жертвой тягостного недуга, который как простым, так и ученом народом назывался словом "безумие". Внезапно, ни с того ни с сего женщина стала бывать болезненно апатичной в течении дня и становиться чрезмерно и нестабильно возбужденной и нервной ближе к ночи. Она, как говорили слуги, словно боялась засыпать, а если и делала это, то на утро выглядела так, будто бы провела всю ночь не в кровати, а на каменоломне.  Верванди постоянно пыталась что-то донести то до мужа, то до слуг и друзей, однако те слышали лишь отрывки из старых, почти забытых в народе древних сказок и песен. Даже когда она пыталась донести свою мысль через письма, буквы и слова, выходившие из-под ее пера тоже складывались в сказки. В отчаянии и без возможности наконец-то получить нужный отдых, она чуть было не покончила с собой, попытавшись вскрыть вены швейными ножницами и теперь была заперта в своей комнате, связана по рукам и ногам ремнями и ее вот-вот со дня на день должны были отправить в лечебницу для душевнобольных. На справедливые расспросы Вейкко о том, откуда об этом знает Геннет, навещали ли госпожу врачи и маги и что именно требовалось лично от него, молодой охотник так же не стал скрывать ответов. Что уж тут скрывать, Геннет уже несколько лет был любовником и фаворитом госпожи. И, что самое интересное в этой истории, о нем было прекрасно известно и слугам и мужу аристократки, поэтому охотник имел возможность свободно периодически посещать свою богатую возлюбленную, практически не скрываясь. Поэтому он сам лично видел все, что происходило с мадам Верванди своими глазами. Однако, как он тут же подметил, самое странное в этой истории было не то, что помешательство женщины началось ни с того, ни с сего. А то, что никто, абсолютно никто в этом доме не допускал и мысли, что здесь могла быть виновата магия. Муж и слуги и подумать не могли, что кто-то проклял женщину, а врачи, едва только осмотрев бедную женщину, тут же ставили в диагноз безумие и спешили покинуть поместье. А на вопросы о том, почему требовалась помощь именно звероподобного фэйри и чем тот, не будучи магом или доктором, мог исправить положение, Геннет отвечал лишь:
- Она сама попросила меня привести тебя к ней.

Прошло несколько часов прежде чем они достигли земель, примыкавших к поместью. Здесь зелень цвела буйным цветом, явно не страдая от той невыносимой жары и засухи, захватившей весь остальной мир. В воздухе стоял стойкий аромат цветов и спелых фруктов, клумбы словно устилали огромные ковры из цветущих растений, а жужжание насекомых стояло в ушах назойливым гулом. Лошади под ними едва сдерживались, чтобы не сбросить с себя тяжелых наездников и жадно не наброситься на всю эту сочную зелень. То же самое можно было сказать и о собаке, которой пришлось всю дорогу следовать за хозяином пешком. Разве что она желала не поесть цветов, а изваляться в них. Впереди, прямо на дороге, стояли две женщины и явно их ждали.
- Слуги. Отсюда пойдем пешком. - тихо сказал Геннет и, когда они приблизились к женщинам, слез с лошади и обратился к ним. - Приветствую вас. Ольга, Бруни, это охотник Вейкко. Тот самый, кого просила привести к себе госпожа Верванди, прежде чем ее отправят... На лечение.
Охотник неохотно слез с лошади, окинул взглядом двух молоденьких и симпатичных служанок и, чуть улыбнувшись, слегка им поклонился. Те, явно не найдя в звероподобном фэйри ничего привлекательного, ответили быстрыми, скованными ответными поклонами.
- Приветствуем вас во владениях господина Верванди и его жены, госпожи Верванди. Прошу, следуйте за нами. - сказала одна из них и они обе, повернувшись, направились в сторону поместья, чья большая, поблескивающая в лучах заходящего солнца черепичная крыша виднелась вдалеке.
Охотники последовали за ними.

Отредактировано Вейкко (2020-07-08 20:24:55)

Они приближались к поместью, но дурманный запах летних растений становился все более навязчивым, резким, невыносимым, отчего охотнику пришлось прикрыть нос лапой и периодически увлажнять его языком. Как же так вышло, что в то время, как на фермах ни у одного росточка не было ни шанса выжить в эту невыносимую жару, здесь все так живо и неестественно прекрасно расцветало?  В чем секрет? Ведь явно не обошлось без магии. Неужели семья Верванди держала при себе способного мага, который поддерживал эти сады и клумбы в идеальном состоянии? Нужно было выяснить это, пока он будет находится здесь. И, раз уж выдалось свободное время на рассуждение, стоило лишний раз задать себе вопрос - а почему он здесь?  Пусть Геннет, как и обещал, объяснил сложившуюся ситуацию и упомянул, что госпожа сама попросила привести звероподобного фэйри к себе, но ведь многое в этой истории не сходилось. Почему именно его? Они не были ни друзьями, ни любовниками, а когда судьба сводила их линии судеб, то общались они исключительно по делу, ни больше и не меньше. Может быть, кто-то другой посоветовал богачке обратиться к нему? Но он не целитель и не маг. А может быть она, предчувствуя  незавидный и печальный поворот своей жизни, решила рассказать ему о чем-то важном? Например о фамильных бриллиантах, зашитых в стул? Но опять же, почему именно ему? Единственным кажущимся приемлемым вариантом был лишь один - это все было ошибкой. Простой ошибкой. Возможно Верванди не верно произнесла имя. Или Геннет не правильно его расслышал. Да, скорее всего так и есть. Вот-вот они дойдут до поместья, перед ним хорошенько хвастнут богатыми хоромами и невиданными яствами на огромном обеденном столе, а затем, пожав ему руку и снисходительно похлопав по плечу, развернут и отправят домой, скупо извинившись за доставленные неудобства. Главное при таком варианте исхода, чтобы коня на обратную дорогу предоставили, а не заставили возвращаться пешком.
- Какие у вас дивные сады. Наверное, много сил уходит на то, чтобы ухаживать за ними, верно? - гнусаво, все еще зажимая нос ладонью, проговорил Вейкко, обращаясь к служанкам.
Те, не сбавляя шаг, чуть обернулись и сухо улыбнулись кинологу. Одна из них ответила:
- Спасибо, сэр. Эти сады - гордость госпожи.  Хотите верьте, хотите нет, но почва в этих местах настолько плодородная, что растения практически не требуют никакого ухода, особенно летом.  Смею сказать, что стоит подставить под любую из фруктовых деревьев корзину и оставить на ночь, как по утру можно обнаружить ее полной спелых и идеальных плодов. При этом ни одного плод не будет валяться на земле.  А осенью мы лишь убираем опавшие листья и делаем из них компост.
- Конечно-конечно. Почва. Я верю. - ехидно проговорил Вейкко. Нет, тут точно была замешана магия и он должен был выяснить, каким образом сады выглядят так, словно сошли с картин и книжных иллюстраций. Ведь за такую ценную информацию его могли хорошенько наградить, а у ферм появился бы шанс до конца осени собрать нужный урожай.
- Вы не верите мне и я понимаю ваш скептицизм. Но настоятельно рекомендую вам позднее самому прогуляться по ним и убедиться, что никакого трюка здесь нет. Что все это - настоящее, не иллюзия. - теперь улыбка прислуги была еще и снисходительной. Забавно. Прислуживает, как дрессированная собака, а надменность, словно у человека, наделенного здесь большой властью.
- О, так я и поступлю, не переживайте.
Тем временем они добрались до поместья. Одна из служанок, кротко поклонившись мужчинам, забрала у них из рук поводья и повела лошадей в неизвестном направлении, предположительно к конюшням. Вторая велела им следовать за собой, однако охотник замер на месте, внимательно окидывая взглядом представший перед глазами дом. Нет, здание подобных масштабов ему было сложно назвать чьим-то домом. Ни одной семье не нужен дом в семь этажей высотой, к тому же украшенный колонными, капителями, пилястрами и различной изящной лепниной, покрывающей фасад здания, словно дикое вьющееся растение. Такой внешний вид больше подошел бы театру или по меньшей мере дому культуры. И кинолог понимал, в чем предназначение данной красоты. Чтобы гости сразу понимали, что из себя представляют хозяева данного владения и насколько они богаты. Он даже на миг позволил себе представить, как сложилась бы его жизнь, живи он в подобном месте. Ходил бы, наверное, целый день с важным видом туда-сюда по дому, гонял бы слуг ни за что и наверняка трапезничал бы раз пять на дню, не меньше. Может быть, если ему все же удастся помочь госпоже Верванде, она по-дружески подгонит ему его собственный особняк? Было бы, черт возьми, чудесно.
- Сэр, пожалуйста пройдемте внутрь. - услышал он сквозь грезы  голос служанки, встрепенулся и, поднявшись по красивой мраморной лестнице, проследовал за женщиной и Геннетом внутрь.

Если снаружи внешний вид поместья лишь деликатно, но настойчиво намекал гостям на то, что хозяева любят красиво жить и могут это себе позволить, то внутреннее убранство по ощущениям словно брало за шкирку и тыкало мордой в роскошь и практически неприличное богатство, от которого хотелось зажмуриться и поскорее вернуться домой. Огромная люстра на потолке, ловя свет в свои маленькие ловушки из хрустальных бусин, разбрасывали по стенам, полу и потолку радужные пятнышки. Пол под ногами был из чистого мрамора. На всех стенах, словно в музее, были развешаны картины в золотых рамах. По центру размещалась большая лестница, ведущая на второй этаж и ее ступени устилал магический ковер, переливающийся на свету изумрудным цветом, словно состоя не из нитей, а из множества драгоценных камней. По обе стороны от лестницы, посмертно застыв и на веки вечные оскалив пасти в злобном рыке, расположились немыми исполинскими стражами два чучела медведей. Вейкко заметил, что их когти позолочены, а вместо звериных глаз вставлены драгоценные камни. Все это убранство так блестело, сверкало, соревновалось друг с другом за внимание гостя, что кинолог тут же почувствовал себя не в своей тарелке. "Лучше нам поскорее заняться делом или же клянусь своим батей, я у них что-нибудь украду", подумал охотник, пытаясь собраться с мыслями. Но по-крайней мере воздух здесь был чище и можно было убрать ладонь от носа и дышать полной грудью без риска расчихаться и рассопливиться, как нежный аллергик.
- Прошу вас подождать здесь, я позову хозяина. Он настаивал на том, чтобы самолично вас встретить и познакомиться. - сказала служанка и, раскланявшись, уже хотела было улизнуть, но тут вмешался Геннет.
- Нет, подожди-ка. Мы здесь не ради него. - показалось ли, но в голосе молодого охотника вдруг промелькнуло сильное раздражение? - Она у себя? Мы сейчас же пойдем к ней. У нас нет времени на весь этот этикет и светское расшаркивание друг перед другом. Хочу хотя бы сегодня обойтись без этого.
Служанка замерла и поджала губы, но ее взгляд выдавал непреклонность.
- Но господин велел...
- Мне, уж простите, плевать, что там велел господин, который вот-вот готов сдать свою жену в дурку! Я привел помощь, так дайте же ему, - тут Геннет указал на Вейкко, который, переглядываясь со своей собакой, уже тщательно обдумывал, что можно было бы присвоить из чужого имущества себе. - ее оказать! Не понимаю, для чего этому"господину" с ним знакомиться. Мы же не на прием пришли, черт возьми.
- Сэр Геннет, вы забываетесь...
- Я просто хочу ей помочь!
- Сэр Геннет, я...
- Просто скажи мне, у себя ли она или нет, хорошо?
- Сэр...
- Так, заткнулись оба! - рыкнул кинолог, устало потирая морду. - Знаете что? Вы тут пока разбирайтесь, а я выйду и покурю. Хорошо? Договорились? Вот и славно. Когда решите, кто куда и к кому идет, позовете.
Развернувшись, Вейкко вышел на улицу, даже не обернувшись посмотреть на препирающуюся парочку, которые сейчас выглядели на удивление комично, словно отчитанные за бессмысленную драку дети. Их спор, правда, все же продолжился, однако этого фэйри уже не слышал. Он спустился вниз по лестнице и, закуривая на ходу, проследовал к большому, величественному фонтану, расположившемуся прямо перед зданием особняка. Фонтан был украшен статуями полуобнаженных дев, держащих в руках крупные кувшины, из которых со звонким и жизнерадостным журчанием били струи кристально чистой воды. Присев на парапет и с наслаждением ощущая на шерсти прохладу и крупные, ледяные капли влаги, Вейкко как следует затянулся, наполняя вредным дымом легкие.
- Ну-с, красавицы, будем знакомы? - с усмешкой обратился он к девам-статуям. Те ничего ему не ответили, а лишь продолжили молча заниматься своим делом. А ему оставалось лишь ждать, пока к нему кто-нибудь выйдет и позовет внутрь.

Услышав рядом с собой тонкий девичий голосок, фэйри невольно вздрогнул, прежде чем обратил взор звериных глаз на девицу. Неужели он настолько был поглощен собственными мыслями и задурманен осенней жарой и запахом цветов, что ни услышал, ни почувствовал как к нему подкрадываются? Да еще и ребенок. Ведь дети, эти маленькие взрослые, сами состоят из шума, яркого переливистого звона распирающей их изнутри жизни и смеха.  Громкого, жизнерадостного смеха, который частенько даже не нуждался ни в поводе, ни в причине для того, чтобы вырваться на свободу. Так как эта девочка подкралась к нему? Да и кто она такая?
- Моя. - ответил охотник, тоже не горя желанием вклинивать в завязывающийся диалог уже опостылевшие за все годы жизни приветствия. - А ты сама чья будешь?
Тут Вейкко окинул девчушку взглядом. Она была похожа на тех фермерских детей, которых он волей-неволей встречал каждый день, прогуливаясь по окрестностям, заходя в гости к знакомыми или же когда отгонял по вечерам незваную ребятню от вольеров со своими псами. Слегка непропорционально длинные руки и ноги, покрытые царапинками и уже подживающими синяками, полученными во время игр или простого баловства. А  во взгляде не то, что читается, а прямо горит негасимым пламенем желание изучить этот мир вдоль и поперек, даже если для этого придется заглянуть под каждый кустик или камешек.  Из двух кос выбивались растрепанные пряди и наталкивали на мысли, что девчушка уже успела за целый день найти или выдумать для себя пару приключений. Одета она была просто, без множества рюш, кружев и ярко сверкающих на солнце самоцветов, покоящихся на складках ткани. Значит, не хозяйская ни дочь, ни родственница. Ведь такие дети обычное не менее взрослых обожают покрасоваться богатыми одеяниями и перед сверстниками, и перед прислугой и даже перед собственным отражением в зеркале.  Отпрыск одной из прислуг? Вполне вероятно. Многие богачи спокойно позволяли своим слугам протаскивать "на работу" своих детей. Особенно при условии, что те могли делать какую-либо работу, так сказать, в помощь родителю. Бесплатная пара рабочих рук, с восторгом принимающая в качестве оплаты какую-нибудь дорогую сладость и родитель,  из чувства благодарности к таким добрым покровителям работающий усерднее. Вейкко подался вперед, силясь сквозь дурман цветочного аромата обнюхать незнакомку. Дороти, собака, посмотрев на хозяина, последовала его примеру.
- Что, чем-то тебе не угодили цветики? - оскалившись, он протянул руку и вынул из ее  растрепанных кос маленький розовый лепесток. Затем опустил его на поверхность воды и, чуть подтолкнув пальцами, пустил подобно заранее обреченному кораблику, плыть по направлению  к одной из струй фонтана. - А собаку зовут Дороти. Вижу, погладить хочешь, не так ли? Да-да, вижу по твоим глазам. Однако собака эта не простая, нет.
Потрепав Дороти по голове и мысленно отдав ей команду сесть рядом с его ногой и не двигаться, Вейкко пристально посмотрел в глаза девчушки.
- Видишь ли, моя профессия - кинолог. Знаешь такое слово? Это те, кто учат псов быть не простыми бесполезными комками шерсти, а настоящими спутниками человека. И кинолог я, без стеснения скажу, один из самых лучший в этом мире. Поэтому Дороти обучена так, чтобы давалась она лишь мне или же своим хозяевам. Иначе никак. Но...
Тут он посмотрел в сторону двери особняка. Черт возьми, где же Геннет? Где служанка? Где хоть кто-нибудь? Зачем он, черт возьми, приехал в такую даль, чтобы в жару сидеть во дворе? Разве не поджимает время? Ладно, к черту всех. Пока дождешься, уже и цивилизации рухнут и восстанут вновь, а оба солнечных светила перегорят подобно свечам и потухнут. Надо брать все в свои руки, делать дело и поскорее сваливать.
- Но вижу, что ты девочка хорошая. И очень смышленая. Поэтому давай договоримся? Я уговорю Дороти не кусать тебя, а дать себя погладить и, может быть даже, поиграть с тобой в игры, но ты должна мне помочь. Видишь ли, меня попросили, уж сам не знаю, зачем, взглянуть на госпожу Верванди. Мол, чем-то я могу ей помочь с ее вдруг из неоткуда возникшим недугом. И вот я приехал и что же я вижу? Мне будто бы совсем и не рады! Никто не встретил, к столу не пригласил да еще и повидать ее не дают. Вон, стоят там, пререкаются, как дети малые, а работа ведь не двигается. Понимаешь? Может быть ты сможешь меня как-то провести к госпоже, чтобы мы уже с ней все решили, чем я могу помочь? А если и нет, то что же... Может, хоть с хозяйской кухни мне чего перекусить да выпить принесешь? А то дорога долгой была, да никто и стакана наливочки не предложил до сих пор. Возмутительно, не так ли?

Вейкко не сразу двинулся за не по годам деловой девчонкой, а немного помешкал, рассеянно смотря в сторону входа в поместье, где за дверью до сих пор вели спор Геннет и прислуга. Хотя кто их знает, чем они там занимались, не обремененные лишними свидетелями? Может, уже вовсю страстно мирились в поцелуе, постоянно прерываясь, осматриваясь и вздрагивая от любого шума. А что? Он молод, она тоже, самая пора для глупых и необдуманных, но чрезвычайно запоминающихся поступков. Так стоило ли, как простому бесправному олуху, продолжать сидеть здесь до заката в надежде, что про него, гостя, наконец-то вспомнят? Или же выпустить на волю свою наглую, анархичную и шкодливую сущность? Быть ли хорошим мальчиком или не быть, вот в чем вопрос! Достойно ль смиряться с пренебрежительным отношением, когда ему, гостю, даже не предлагают наливочки? Или оказать сопротивленье?  Ох, но ведь как же очевиден выбор!
- Ну показывай дорогу. Однако учти, если обмануть меня решила или чего недоброе замыслила, то уж от меня поблажек не жди. Особенно после обещаний хороших мясных харчей. - сурово сверкнул глазами фэйри, однако ж впустую. Девчушка ведь шла впереди, поэтому все суровые выражения волчьей морды да недобрый блеск звериных глаз был ей по боку.
— И все же это нелогично. Ты воспитываешь собак, чтобы отдавать их другим людям. Но тот факт, что сначала они слушаются сначала тебя, а потом тех, кому ты их продаешь, не делает тебя их хозяином? Настоящим. Получается, ты как бы даешь собакам работу, но ведь не перестаешь после этого быть для них первым и единственным авторитетом, нет?
- Единственное, что я пока вижу не логичным, так это то, что ты меня пожурила за то, что я не представился. А вот сама говорить свое имя не спешишь. Ты же, вродь, с благородными живешь, должна кое-какие правила этикета знать. Так что если тебе мое имя нужно, то уж изволь, мил барышня, представься первой. У меня подход простой даже в общении - только дашь-на-дашь уважаю! - сначала кинолог хотел уйти от вопроса девочки, а затем, хорошенько почесав себя за ухом и благодаря этому подняв себе настроение, все же решил ответить. - Ну смотри пример, если, конечно, поймешь его. Если отец, воспитав дочу, дает свое благословение и отдает ее замуж за кого-то, перестает ли он от этого быть ей отцом? И, если что-то случается, кого девушка должна слушаться в первую очередь? Отца или супруга? Кто ей действительно роднее при этом? Так что твои умозаключения верны, однако я знаю множество хозяев-заводчиков, которые были бы со мной и с тобой не согласны и, может быть даже, возмущены.

Тем временем девочка вела его по своим тайным тропам, которые явно не предназначались для взрослых. Как охотник это понял? Да разве же взрослые, работающие здесь, рискнули бы своим жалованием, работой и здоровьем, чтобы пробираться прямо через пышные цветущие кустарники, клумбы и выставленную на улицу и сложенную горой печальную старую мебель. Среди этой горы, кстати, Вейкко успел заприметить неплохой гостиный гарнитур, состоящий из двенадцати  стульев и одного внушительного платяного шкафа, из которого почему-то, как ему казалось, доносился едва слышимое приглушенное львиное рычание. Дороти с восторгом увивалась и обнюхивала его, едва сдерживаясь, чтобы не облаять. Поэтому она то и дело посматривала на хозяина, словно спрашивая разрешения вызволить наружу все распирающее ее изнутри счастливое гавканье. Увидев, что хозяин суров, как обычно, она решила, что логичнее (по ее особой собачьей логике) подмазаться к девочке. Ведь это ребенок! Который и за ухом почешет сам, без упрашиваний. И печеньем поделится, да по-честному, без обмана. И, о да, еще и палку кинет! Поэтому, без лишних промедлений, без сомнении и с энтузиазмом, собака начала оказывать знаки внимания девочке. До тыкнется мокрым носом в ладонь, то игриво боднет мордой в ногу, то вообще обгонит, да как встанет на задние лапы, как начнет подпрыгивать, словно пританцовывая. Ах, если бы можно было еще полаять, показать этому ребенку, насколько громкий и чистый у нее голос! Может быть тогда она... Взяла бы ее, Дороти, к себе!
- А ты ей понравилась. - ухмыльнувшись, подметил Вейкко. Молодец, молодец, Дороти, хорошая собака! Правильно делаешь, девочка. наши вольеры нынче почти переполнены, а тут тебе могут дать такую сладкую жизнь, словно ты была рождена не обычной охотничьей сукой, а чуть ли не любимой болонкой богатой аристократки. Давай, твоему хозяину не помешали бы деньги...
Тем временем до носа охотника начал доходить чудесный, ну прямо-таки божественный, ни с чем не сравнимый и не поддающийся конкуренции ни с какими духами мира аромат. Аромат... еды.
- Уже пришли? - чувствуя, как рот мгновенно наполнился вязкой слюной, Вейкко ускорил шаг. Вид у фэйри мгновенно стал вороватым, словно у лисы, пробравшейся в курятник. - Сколько кухарок обычно дежурит на кухне? Как там все устроено? Есть план! Если украдешь мне чью-то форму, то я смогу притворится служанкой и прокрасться! Нет, стоп! Для этого опять придется надевать те самые чертовы чулки, а я с прошлого инцидента поклялся, что как бы не обернулась моя жизнь, я на это не подпишусь! Ну так что?
Желудок охотника громко заурчал, отчего что-то, что ранее издавало львиное урчание из шкафа, замолкло, то ли задумавшись, то ли испугавшись. А может, решив для себя, что такое громкое, чистое и четкое желудочное урчание ему вовек не переплюнуть.

Отредактировано Вейкко (2020-09-09 18:47:03)